Ольга Смирнова - Вслед за тенью

Но вот он отходит, и я, наконец, вижу маму. Она издали машет мне рукой и улыбается. Она старается казаться весёлой, но я чувствую её грусть. Мама явно расстроена. Очень. И я делаю вывод, что это именно «Пират» её и расстроил.

Что-то мне подсказывало, что «Пират» из обрушившегося на меня воспоминания и «Шахматист» из моего ночного сна – это одно и то же лицо.

«Интересно, где это лицо сейчас, спустя одиннадцать лет?»

Вода все еще заполняла просторную и довольно глубокую ванну. Я не пожалела пенной соли и теперь пыталась расслабиться и насладиться видом разноцветных пузырьков, разбросанных по мягкой на ощупь, пористой поверхности.

Они весело поблёскивали в неярком свете, льющемся с потолка. Невесомая шапка разрасталась на водной глади, на глазах превращаясь в величественные барханы. Их довольно высокие пирамиды—верхушки обступали меня со всех сторон, слегка щекоча спину и плечи. Вскоре и вовсе на поверхности остались заметны лишь лицо и верхние контуры плеч.

Но, как ни странно, даже в такой плотной защитной «броне» психологически я не чувствовала себя в безопасности. Смутное беспокойство не давало возможности расслабиться и насладиться отдыхом. Ростки этого беспокойства поселились во мне ещё вчера и продолжали расти и бередить душу, словно червячки, неустанно прорывающие тоннели в спелом сочном яблоке. Я отчего-то нервничала и подсознательно готовилась чему-то совершенно нежданному. И интуиция меня не обманула.

Началось с того, что на плечи легли чьи-то цепкие пальцы. Я дёрнулась от неожиданности, нырнула в толщу воды и спряталась под рыхлыми пенными барханами, прекрасно отдавая себе отчет в том, что это смогло бы мне помочь. Моё спонтанное укрытие было абсолютно ненадёжным и даже опасным, а пенная защита – зыбкой. Распластавшись на дне и ухватившись за небольшой поручень у боковой стенки ванны, я цепенела от ужаса и изо всех сил пытаясь сохранить крохи самообладания. Мой страх был жутким, со скверным привкусом безысходности. Он напрочь лишал меня сил к сопротивлению. Как и в тот вечер, полгода назад…

От недостатка кислорода начало мутить. Каждая секунда в вакууме отдавалась в ушах тупым «бом». Словно запущенный кем-то метроном принялся отсчитывать оставшиеся мгновения моей жизни. Отсчёт этих мгновений убыстрялся и всё громче отдавался в ушах. Мне стало казаться, что любой из следующих ударов такой силы может разорвать меня в клочья. И тогда тысячи мельчайших Кать рассыпятся по поверхности пенной воды, словно шарики от пинг-понга, и смешаются с пузырями, которыми ещё совсем недавно я любовалась.

И когда удушающая духота окончательно затянула меня в свой плотный кокон, а резкие удары молота в висках стали просто невыносимыми, непонятная сила потянула меня вверх.

– С ума сошла? – словно сквозь вату в ушах я расслышала злобный бас Новикова.

Всплыв на поверхность, я жадно хватала ртом воздух и дико отплёвывалась. Уцепившись за мои плечи, Миша наполовину вытащил меня из воды и несколько раз сильно встряхнул. Вода больше не согревала. Меня трясло от холода, а голова моталась как у китайского болванчика. Казалось, она вот-вот слетит с шеи и покатится по холодному мраморному полу.

Я взглянула в мокрое сердитое лицо однокурсника и внутренне сжалась. Зрачки его глаз всегда были разного размера, создавая удивительный эффект загадочного, проницающего взгляда, что странно воздействовало на особо впечатлительных. Казалось, будто Новиков видит тебя насквозь и способен читать мысли. Однако сейчас этот оракульский эффект усилился в разы!

В карих глубинах и без того необычных глаз сейчас плескалось нечто тёмное, бурлящее, как закипающий в турке кофе. Это бесовское нечто сгущалось вокруг обсидиановых зрачков, казавшихся просто огромными. Лицо Новикова находилось так близко от моего, что я чувствовала его ритмичное обжигающее дыхание на своём, вмиг похолодевшем лице.

Гул в ушах стал постепенно стихать, и я смогла расслышать его злой шёпот.

– Отвечай! Я жду, – сердито прошипел он мне в губы.

А я… Я была в состоянии лишь стучать зубами и дико дрожать. То ли от холода, то ли от стресса. Всматриваясь в напряженное лицо напротив, с которого напрочь слетела привычная маска равнодушного спокойствия, я со страхом ловила бесконечные волны его гнева и дрожала всё сильнее.

– Зачем ты это сделала? – громко повторил он вопрос, видимо, сообразив, что я не расслышала.