Ольга Ло - Кира

– Спасибо, – негромко и просто говорит она, спокойным, едва ли не будничным тоном. Голос мелодичный и чистый, как безоблачное южное небо.

– Молись, чтобы Джильда осталась жива, – не в пример ей хрипло и дёргано, сквозь зубы отвечает Андрей.

Она поворачивает голову и смотрит на него в упор, и ему кажется, что этот взгляд как метка – он больше не принадлежит самому себе, часть его навеки утеряна, растворена в этом взгляде, пробирающем до костей, в этих неотвратимых сухих глазах, в которых вместо слёз плещется неясный интерес.

Андрей тогда едва не задохнулся от её пронзительной красоты, настолько резкой, что почти отталкивающей.

«Разве бывают такие лица?..»

Мысль навсегда засела в печени, застряла в горле.

Что бы он ни делал, как бы ни пытался после изгнать, изгладить вот это самое первое впечатление – без толку.

Непрошеное воспоминание, так живо представшее перед внутренним взором, вновь отозвалось в груди мерзкой, выматывающей душу тоской. Тоской, граничащей с гневом, с физическим дискомфортом, ледяными щупальцами вцепившимся в желудок. Андрей отмахивался от этого нелепого ощущения не в первый раз, но в последнее время делать это становилось всё труднее, сейчас же, к его удивлению, и вовсе не вышло.

«Что за отрава эта девчонка?!»

Он мог бы выбрать любую, приезжую, местную – все уступали его самоуверенному нраву и широким плечам. Многочисленные подружки сменяли одна другую, не задерживаясь ни в сердце, ни в мыслях.

Бессчётное количество раздвинутых ног, десятки в экстазе бьющихся под ним влагалищ и жадных ротиков. Он трахал их остервенело и тупо, механически. Не с удовольствием, а будто в отместку, держа в голове один-единственный опьяняющий образ. Образ, который нёс в себе скрытую, но отчётливо осязаемую, словно электричество в воздухе перед грозой, убийственную силу. Кира. Ки. Ра. Заклятие. Горячка, полубред…

Своим отказом она сводила его с ума, держа на расстоянии – нещадно привязала.

Его чувства швыряло из крайности в крайность. Андрей любил её искренней чуть ли не братской любовью и в то же время ненавидел, неистово желал обладать физически. Он знал её юной, но совсем не понимал её взрослую, вместо прочной позиции занимал лишь шаткое место рядом. А при любых попытках укрепиться – терпел поражение, с разгона врезаясь в стену непринятия, так виртуозно возводимую высокомерной красоткой, его вредной сладкой лялькой…

Он всё же собирался ответить что-нибудь остроумное, заставить её повернуться к нему лицом, хотя и не имел ничего против вида изящной спины, которую так тянуло погладить, но сзади посигналили.

– Обождёшь?

Кира кивнула. До полудня заняться ей было нечем и дико хотелось непонятно чего.

Она взглянула в сторону автомобиля: огромный чёрный внедорожник, блестяще-глянцевый, словно маслина, хромированные диски ослепляют не хуже солнечных бликов, скачущих по водной глади, зеленоватые окна подняты – в салоне работает кондиционер. Кира с завистью представила циркулирующую внутри прохладу, чуть вытянула шею, пытаясь рассмотреть пассажиров.

Впереди сидела ухоженная блондинка в широкополой голубой шляпе и огромных солнцезащитных очках, закрывающих половину бледного лица. Она была явно чем-то раздражена и что-то беспрестанно говорила водителю, которого Кире не было видно. Чётко очерченные ядовито-коралловой помадой губы молодой женщины ритмично открывались и закрывались, будто та спешила высказать спутнику всё, что когда-либо знала. Кира не любила болтливых, блондинка ей не понравилась. Особенно её белые зубки, быстрые и мелкие, как у хорька. По крайней мере, с того места, откуда Кира за ней наблюдала, они казались именно такими.

– Надо проводить, поедешь? – спросил Андрей, через несколько минут подзывая её к машине.

Конечно, она поедет.

Не так уж часто кто-то спрашивает дорогу к платному пляжу, где ей так нравилось проводить время. Вроде бы и море то же и песок, всего лишь расчищенный от мусора и окурков, а впечатления совсем иные. Будто купаешься в океане, где-нибудь в Австралии, а в сотне метров от берега качается дорогущая пухлая яхта, послушно ожидая, пока ты насытишься солнцем и волнами, чтобы после отвезти, куда скажешь.

Кира влезла на заднее сиденье, блаженно вздохнув, когда её разгорячённая кожа встретилась с прохладой светло-кремовой, и оттого казавшейся ещё более прохладной, кожей салона. Пахло свежестью, дорогим парфюмом и едва уловимо – алкоголем. На этом фоне от неё самой исходил отчётливый терпкий запах, не пота, но пропитанного солью, нагретого солнцем тела. На полу между креслами втиснулся ярко-розовый надувной круг, под ним две теннисных ракетки и детский мяч с мультяшными картинками.