Мария Клевская - Сквозь пальцы [litres самиздат]

«Быстрее можешь?» – крикнул Саша ей на ухо, пытаясь прорваться сквозь музыку. – «Не знаю». Но вёл-то он, и пришлось смочь. А когда она запнулась и чуть было не рухнула со всей дури на клетчатый черно-белый ламинат, Саша подхватил девушку и поднял вверх, так что пару секунд до окончания мелодии она просто летела на несколько сантиметров выше пола, а потом упала прямо ему в руки. Прозвучало два-три зрительских хлопка.

Губы её смеялись, очень хотелось впиться в них со всей силой озорного удальства, которое так и гуляло в крови. Но он неожиданно струсил делать это перед всеми. А раньше никогда не трусил. За актерско-писательским столом на них весело поглядывали. Все, кроме Оли, которая отчего-то грустила, а к концу танца совсем помрачнела. «Ревнует что-ли» – подумал Саша, но тут же забыл об этом, повернувшись к запыхавшейся девушке.

«Подышим?» – нетерпеливо проговорил он и, не дожидаясь ответа, потянул Нину на лестницу.

Они спустились на первый этаж и, словно две давно застрявшие в маленьком скворечнике птицы, с облегчением вырвались наружу. В ту же секунду Саша бросился целовать её лицо – подбородок, розовые щеки, засахаренные дешевыми сладкими коктейлями губы. Нина, поначалу инстинктивно упершаяся локотками в его полукашемировый свитер, чуть задохнулась, а потом обняла и приняла в свои чуткие тонкие пальцы всё с ней происходящее.

«Поедем ко мне? Поедем?» – Саша чувствовал какой-то лихорадочный озноб и сводящий всё внутри животный страх – вдруг откажется? Она молчала и целовала его в ответ, привстав на цыпочки, обвив белыми руками загорелую сашину шею. «Ты же не боишься? Я хочу тебя, очень… давно…» Дыхание сбивалось, и он начинал снова: «Давно… наконец ты здесь»

«Да, хорошо, хорошо», – словно в забытьи проговорила она. Саша отстранился. «Правда?» Она опустила голову и быстро закивала.

Он сидел на заднем сиденье такси рядом и, всё страшась перемены в её настроении, шептал:

«Тут всего пару минут, уже почти». Она вдруг глянула на него без улыбки, зрачки были так широки, что кобальтовые глаза казались чёрными: «Какая разница – далеко или близко? Я не убегу». И он, пристыженный, зарылся лицом в её прохладных от ночной весенней мороси ладонях.

Едва вскочив в открывшийся проём двери и почувствовав батарейное тепло, сгрёб её в охапку. Но темнеющая голыми стенами убогая конура, зацепленная краем глаза, расхолаживала. Саша включил свет. «Где моя вежливость! Заходи, раздевайся. Что-нибудь выпьешь?»

Она быстро огляделась и прошла прямо в его махонькую комнату. Встала там. Ничего не услышав, Саша вернулся с кухни, одной рукой удерживая две тонконогие рюмки и выжидательно глянул.

«Мне другое нужно». Она нащупала что-то сбоку своего длинного платья, потянула вниз, потом чуть нагнулась и взялась за подол.

Рюмки со звоном шмякнулись на грязный пол и, кажется, обе разбились. Подхватив девушку на руки, Саша подлетел к узкой кровати и опустил её на мятое покрывало.

И вот эта безумная, скулящая под его незатейливыми ласками и ловящая воздух зацелованными губами при каждом прикосновении, не впустила его в себя сразу. Он не отступал, злился, зверел, тратя драгоценные секунды на преодоление несуразного сопротивления. Когда же наконец всё стало получаться почти легко, то почти тут же и закончилось.

Всего через пару минут, когда его сердце ещё бешено долбилось о грудную клетку, Нина поднялась с кровати, издавшей слабый протестующий скрип.

«Ты чего?» – «Мне домой нужно». Саша поморщился. «Бежишь к мужику, который не трахал тебя, небось, полгода? Плевать на всё, главное – вовремя вернуться?» Она безразлично пожала плечами и взялась за платье. «Я не к кому, а куда. Я домой». – «Как хочешь». Он отвернулся к стене. Но тут же вскочил и отобрал ненадетый платяной рукав. «Ну погоди, не уходи ты! Скажи мне хоть – откуда ты свалилась на меня? Как с Ольгой познакомилась?» – «Мы на одной кафедре сейчас» -«А-а-а…» – насмешливо протянул он, – «Она у нас известная любительница учиться, учиться и ещё раз учиться. А потом сеять разу…» – «Да, я поняла» – перебила Нина. Он быстро посмотрел на неё. «Ты что, обиделась? Это я любя. Олька клевая. Ну тебе же нравятся топовые цитаты, вот я и говорю вроде как на твоем языке» – «Ты лучше говори на своём. Я пойму». «А мужа она твоего знает?» – «Нет, а что?» – «Так. Интересно, отчего некоторые вот так живут. И не видят, что происходит. Или не хотят видеть. Ты не волнуйся, я исключительно в исследовательских целях интересуюсь». Она опустила голову, волосы упали вниз и почти закрыли от него лицо. «Да я сегодня в ударе» – досадуя на себя, прошептал он. Потом придвинулся и, тронув за подбородок, улыбнулся. «Не стоит воспринимать всерьёз мою болтовню. Я сейчас не очень хорошо соображаю». Она сидела на коленях среди складок покрывала. Саша обнял, прижался крепко и легко повалил её навзничь, подмяв под себя, ловя и разводя в стороны воздетые тонкие руки «Хочу ещё», – голосом простуженного ребёнка-переростка произнёс он, на секунду развив дыханием локон у неё на виске. И она снова задрожала, застонала, устремилась навстречу, тая в его руках, как белая сливочная шоколадка, сладкая и нежная. «Истосковалась баба по ласке, только и всего», – остатками уплывающего разума подумал он. Повернув одним рывком на живот, навалился сверху, подмял под себя целиком, наклонился ртом к самой мочке розового уха с маленькой серебряной серёжкой.