Геннадий Сердитов - Воевода [litres самиздат]

Глянув барину в глаза,
Тот тверёзо так сказал:
– Кабы не проклятый хмель,
Был бы старец жив досель.
А Еланья… Чтоб ты знал,
Силой я её не брал,
И теперь без сожаленья
За безумные мгновенья
Голову кладу к ногам —
Утоли свои проклятья!
…Каковы её объятья,
Ты, боярин, знаешь сам.

– Пёс смердящий, замолчи!
По делам же получи! —
Полушубок скинув с плеч,
Князь из ножен вынул меч.

Из возка вдруг голос: «Нет!»
И является на свет
Белогрудая Еланья,
Будто Ева в час созданья
Али в час, когда из рая
Уходила прочь нагая —
Белыми ногами боса,
Головой простоволоса.
Рядом с Ванькою во снег
Опустилась как во сне,
Обняла его, целует,
Нежной горлицей воркует:
– Исполать тебе, мой князь,
Рыжий мой, я заждалась…

Пуще муж рассвирепел,
Оттащить её велел.
Кинулись к ней люди было,
Да она остановила:
– Эй, холопы, лапы прочь!
Чай, боярская я дочь!
Будь смелее, князь Мстислав!
Коли воин, меч достав,
Кровенить его боится —
В витязи он не годится.
Али больше ты не воин
И меча уж не достоин?
Коли пробил судный час,
Так суди обоих нас!

Вскинул голову Иван:
– Князь, безумная она!
Лишь на мне одном вина,
Я отвечу за обман!

Выскочил Овца Анфим:
– Не спускай обиды им!
Чтобы честь твою сберечь,
Дай мне свой булатный меч!
За хозяина готов
Я срубить хоть сто голов!

– Раб, изыди! – рыкнул князь
И, плечом разворотясь,
Да взмахнув что было сил,
Меч на Ваньку опустил!
Даже глазом не моргнув,
Вдругорядь мечом взмахнув,
Порешил он и жену,
Как во полюшке копну…

Люд, что бражничал и пел,
Только что в корчме шумел,
Оробел и онемел.
Девка сзади подскочила,
Шалью барыню прикрыла,
С неизбывной бабьей силой
Над хозяюшкой завыла

Князь воткнул свой меч в сугроб,
На колени встал и лоб
Истово перекрестил,
Знать, прощения просил…
У меча? Али у бога?
Помолчав ещё немного,
Он с трудом залез в седло,
На людишек глянул зло,
Наказал: «За мной вослед
Ехать никому не след!»
Плёткою коня огрел —
Тот от боли аж присел! —
И, погнав коня намётом,
Вмиг исчез за поворотом…
И никто не знал тогда,
Что исчез он навсегда.

Сомневается народ,
Но молва о том идёт,
Будто бродит в слободах
То ли знахарь, то ль монах
По прозванию Гевонд.
Белоглав и хромоног,
К хворым людям на порог
Иногда приходит он —
Тут уймёт больную спину,
Там приладит к язвам глину,
Костоеду укротит,
Почечуй заговорит.

А ещё молва идёт,
Будто тот Гевонд живёт
На земле полтыщи лет —
Мол, ему за прегрешенье
Срок не вышел на прощенье.
То ли верить, то ли нет —
Сомневается народ,
Но предание живёт.

Миша сказку досказал.
Форт проснулся. Заиграл
Там рожок. Неровным строем
Взвод куда-то прошагал.
Солнца золотой реал
Поднялся над Нитероем,
Разгорелся, засиял
И, раздвинув ночи шторы,
Высветил крутые горы,
Горб покатый океана,
Пляжный рай Копакабана.

Годы-горы уплывают
Под весёлый скрип Земли,
Зыбкой цепью пропадают
В скачкой поднятой пыли…
Но в тускнеющей дали
Засыпающей долины
Над пластами суеты
Долго светятся вершины —
Наши даты-исполины
Неуёмной красоты!