Ольга Олие - Черный лебедь [СИ]

— Малыш, — это я уже обращался к тому крохе, что скоро появится на свет. — Дай хоть какой-нибудь знак, что ты любишь папу альфу, и я тебе нужен.

В тот момент я выглядел глупо, но был счастлив. Легкий толчок, как бы ответ на мой вопрос. Поднимаю на тебя свои светящиеся счастьем глаза, ты стоишь весь пунцовый. И только сейчас осознаю, что мы не одни, на нас смотрят, но мне все неважно, важны только два дорогих человека, а все пусть молча наблюдают и завидуют, что им такое не дано.

Алан.

После того, как Димет привез меня домой, я не стал задерживаться в гостиной, а сразу отправился к себе. У меня внутри бушевал океан эмоций. Было неприятно от того, что сделал Димет. Единственное, что приятно удивило, он не сорвался по своему обыкновению и не начал хамить и качать права. Тогда точно ни о каком прощении речи бы и не было.

Спал я в эту ночь очень плохо. Мысли беспорядочно метались в голове, не давая покоя. Сердце и душа ныли. С одной стороны очень хотелось простить непутевого мужа, но с другой… Я понимал, что еще очень рано. Тот, кто не выстрадал, не оценит того, что имеет.

Утром я едва смог подняться. Голова немного кружилась от бессонной ночи, слегка подташнивало. С трудом собрав себя в кучу, натянул на лицо улыбку, чтобы даже родителям не показать своего состояния, вышел к уже накрытому столу.

Каково же было мое удивление, когда вошел Димет и попросил приютить блудного сына. Своего дома ему мало, что ли? Это его решение чуть-чуть напугало. Представив перспективы находиться постоянно рядом с мужем, я испугался одного: что сорвусь, не сдержусь. Ведь известно, что хорошее расслабляет и к нему быстро привыкаешь. Поэтому, надо запастись выдержкой.

Все время, наблюдая за тем, как пытается совершенствоваться Димет, в груди теплело. Я радовался за него, как родитель за непутевое дитя. Очень часто он задавал вопросы по существу, на которые я с удовольствием отвечал. Он схватывал все на лету.

Ему был предоставлен доступ в мой офис, где он, как было видно, едва себя сдерживал, наблюдая за тем, как я общаюсь со Стэном и другими альфами. Но менять свое отношение к товарищам в угоду ему я ни в коем случае не собирался. Я терпел его трах с Риком, пусть и он помучается.

За весь месяц, проведенный рядом с ним, я еще больше привязался к мужу, но ему об этом не говорил. Я видел его мучения и потуги. Мирт не уставал восхищаться сыном. За столь короткий срок столько много успеть, изучить, освоить… Он становился настоящим дельцом, под стать отцу: сильным, властным с другими; и мягким, и нежным с друзьями и семьей. Я не уставал поражаться и радоваться такому его преображению. Наконец-то он становился, пусть и постепенно, шаг за шагом, но тем, за чьей спиной я могу спрятаться.

Сегодня день рождения Мирта, мы все были приглашены. Когда муж пригласил меня на танец, я, честно говоря, сначала растерялся, но ему удалось вытащить меня на танцпол.

Малыш толкнулся в животе, я к таким толчкам стал уже привычный, в отличие от Димета, который в эту минуту просто растаял. Сейчас он не был похож на того уверенного, целеустремленного альфу, коим он стал за этот месяц. В данный момент передо мной опускался на колени разомлевший от счастья муж. Мне вдруг стало немного не по себе от того, что в этот момент на нас были устремлены десятки глаз. Осмотревшись, я увидел только умиление, радость и восхищение поступком моего мужа.

Сердце дрогнуло, я почувствовал, как щеки заливаются румянцем, и только я собирался сам обнять его в ответ, тем самым показывая, что простил и принял, как разум взорвался от мысли: «Рано!»

Ну, что же, рано, так рано. Подождем еще немного, а заодно и понаблюдаем за Диметом.

Когда он с блестящими от непролитых слез глазами поднялся, то взял меня за руку и медленно поднес ее к губам, целуя кисть. А меня, как током ударило. И передернуло от отвращения, когда перед глазами мелькнуло то, совсем неласковое касание, в наш первый и единственный раз.

Я даже сделал шаг назад. Не знаю, что в этот момент было в моих глазах, но Димет сразу же отпустил мою руку.

— Да, я знаю, о чем ты подумал, — он склонил голову. Нострадамус, блин. — Но я клянусь, больше никогда такого не повторится.

Мне хотелось верить, но…

— Я надеюсь на это, — неласково произнес я. — Но пока мне сложно принять твои касания, они ассоциируются с той грубостью, болью и унижением, которое я испытал тогда.

— Я понимаю и не настаиваю ни на чем, — совсем сник он. Ну-ну, попытался бы он настаивать. — Я буду ждать столько, сколько надо.