Владимир Руадзе - К суду!..

На углу Жуковской и Знаменской ул., в большом пятиэтажном, стильном доме занимает скромную холостую квартиру, когда-то важный сановник, князь О-ани.

В этом, 70-летнем старце, мы имеем дело с самым циничным, отвратительным гомосексуалистом.

Отставной сановник, родовитый князь не стесняется ходить по улице и в буквальном смысле слова «выискивать» жертв. Целый ряд молодых, плохо обеспеченных юношей согласились служить его противоестественным склонностям во имя беспросветной нужды, а когда они, впадая в нищету, обращались к нему с просьбою «выручить», то им отказывали в самой категорической форме.

На «улице» нет, кажется, ни одного из «малых сих» гомосексуального мирка, к которым бы ни приложилась рука князя; с непонятной неутомимостью и рвением для своих лет ищет он жертв по Таврическим и Народным садам.

Тщательно маскируя свою принадлежность к секте, благодаря своим «авантюрам» сделался известным решительно всем.

Остается удивляться, как до сих пор его «деятельность» не всплыла наружу. Слишком уж он откровенен в своем цинизме.

Вы может быть встречали огненно рыжего, хромого господина в Таврическом саду или Народном Доме, в компании с вертлявым юношей, а подчас и окруженного целым цветником мальчишек хулиганского типа.

Это г. К-ев, «почтенный» и «уважаемый» домовладелец, живущий в собственном особняке в Басковой ул., с супругой женщиной очень состоятельной, в доверие к которой сумел необыкновенно ловко вкрасться этот гомосексуальный сатир.

Я заговорил о нем, чтобы в лице его указать на существование целого ряда лиц, лишь отчасти прикосновенных к Эйленбургским развлечениям.

Тип «педерастирующих» очень распространен в Петербурге. К тому же г. К-лев коллекционер, так как он уже никогда не возвращается к одной и той же привязанности дважды, его цель как можно быстрее пополнять коллекцию развращаемых; не знаю, в каком музее такая коллекция может красоваться, но осведомлен из лучших источников, что она богата и обильна именами.

Вскользь я упомянул о вертлявом юноше, это граф К., которым К-лев пользуется в роли «ищейки». Сам же граф К-гельм личность в мире гомосексуалистов настолько известная, что я боюсь, как бы он не обиделся на меня за невнимание, и потому посвящаю ему отдельную главу, где он будет фигурировать под своим знаменитым прозвищем «Графиня внучка». Не пора ли поурезать крылья «педерастирующим» папильонам в духе «коллекционера» г. К-лева и Комп.

Видный петербургский чиновник.

Его эра была золотым веком гомосексуального «кружка».

Имея возможность «влиять», он всегда умел отстаивать интересы гомосексуалистов, когда этого требовали обстоятельства, и последние за его спиной чувствовали себя в полнейшей безопасности.

Г. Из-ков не пропускал ни одного гомосексуального маскарада или вечера, бывал всюду и везде и в особенности в излюбленном притоне Эйхенфельда, где «дружил» с парикмахером Пихо (дурой-немкой), «жилицей» притона.

Одна из особенностей этого влиятельного гомосексуалиста была та, что он «любил» лишь исключительно очень маленьких, развращая их насколько это было возможно и в его власти.

Г. Из-ов устраивал вечера и у себя дома в квартире на Бассейной.

В настоящее время он скрылся с горизонта, получив видное назначение в провинции.

Счастливая провинция!

Графиня внучка (начнем с нее), даже в сумасшедшей среде гомосексуалистов как бы отлучена от церкви.

«Погибшее создание», иначе не называют его самые завзятые гомосексуалисты, пользующиеся его «услугами» как «дамы» или «ищейки».

Что положено в основу такого отношения «кружка» к деятельнейшему своему члену, сказать трудно.

Будучи еще воспитанником привилегированного училища, гр. К-гельм, нисколько не стесняясь скомпрометировать свой мундир, день и ночь, а в особенности ночь, слонялся по Фонтанке, и его можно было всегда встретить в определенный час у «общественного места» около цирка в оживленной беседе с подкрашенными хулиганами. «Графиня-внучка, графиня подруга», пищали те деланным бабьим голосом, а графиня в треуголке, во всем своем привилегированном величии нескромными жестами «ощупывала» подруг, создавая атмосферу публичного уличного дома.

Раз обстоятельства сложились так, что училище чуть было не потеряло своего «украшения», но «графине» удалось умолить один знакомый дом покрыть его «шалости» и только благодаря этому он спасся от исключения, причем графу пришлось сознаться в «пороке», что впрочем его нисколько не смутило.