Елена Синякова - Лютый (СИ)

В ту секунду я не задумывалась над тем, что это были живые люди…

И видела лишь одно, что моя маленькая большеглазая душа летит вперед по свободной расчищенной дороге, защищаемая со всех сторон черным окровавленным воином, который походил на бога смерти во плоти, что не знал милости и усталости.

— Кричи, Мия! Кричи! — рычал он раз за разом, хмурясь и торопясь вперед, подхватывая соправтивляющуюся девушку из снега, куда она упала, поранив руку и оставляя кровавы след на белом снегу, вдруг надрывно закричав, — Давай же, сын!!!

Давай!!!

Я ничего не понимала из этих криков, начиная сомневаться в адекватности Карата, который в буквальном смысле издевался над крошкой Мией, заставляя ее страдать еще сильнее, когда мог просто рвануть вперед и быть уже давно рядом с Севером!

Не поняла я и того, как за моей спиной вдруг всхлипнула Звезда:

— Третья сила! Он пробуждает в нем третью силу!..

Мой мозг отказывался работать и вспоминать, где и к какой момент я слышала об этом, когда мы наконец вывалились из леса прямиком на снежную равнину как раз у Ледяного хребта, и я закрыла рот руками. сдерживая крик, чтобы не видеть десятки изуродованных разорванных тел и кровавых луж на бесчувственном льде, который окрашивался в цвета крови. Становясь прозрачно-красным.

Окруженные в кольцо еще нескольких десятков людей в белых одеждах, бились наши Беры, словно были пьяны…

Кровь. Много крови было на их огромных обнаженных телах, что сразу невозможно было понять ранены ли они сами…вернее настолько сильно ранены.

Лишь только Север стоял на коленях, опираясь огромной рукой в мокрый от крови лед, дыша тяжело и хрипя, потому что из его бока лилась ужасающими потоками багровая кровь, стекая по его бедру и ногам и превращаясь в целую лужу под его ногами.

— Давай же, сын!!!

Я дернулась, закричав и бросаясь на Карата, когда тот схватил Мию, прижимая к груди и вытягивая вперед ее окровавленную, располосованную руку, откуда так же стекала кровь, но могучая рука Отца, обхватила меня, оттаскивая назад, и прижимая к себе лишь на секунду, когда его низкий дрожащий голос прорычал:

— Он знает, что делает! Не мешай!

Мия закричала жалобно и звонко, пытаясь вырваться из удерживающих ее рук, чтобы побежать к своему раненному мужу, который уже не мог стоять на ногах, когда тело Севера дрогнуло и из нгруди вырвался такой оглушительный рев, что плед под нашими ногами содрогнулся и затрещав, а грудь Отца за моей спиной сделала два рваных выдоха, когда Король закричал:

— Вот так, мальчик мой! Вставай!

В какой-то момент мне показалось, что сознание покинет меня и я пойму, что все это время спала и видела этот реальный до дрожи, жуткий сон, вот только голова не хотела пропустить чего-то самого важного, когда я видела своими округлившимися глазами, как Север вскочил с колен, обернувшись в медведя и принявшись раскидывать обезумевших от паники людей в разные стороны.

Одного удара этой огромной медвежьей лапы было достаточно, чтобы от убегающих людей оставались только мокрые кровавые лепешки, облаченные в тряпочки и лоскуточки.

— Ты все правильно, сделала! Умница, сладкая! — смеялся Карат, опуская рыдающую и не способную держаться на ногах Мию на лед осторожно и аккуратно, чтобы устремиться в самую гущу событий за Ледяным. которые догоняли, убегающих людей, чтобы не нарушить первое правило их рода. Теперь у этих людей больше не было шанса выжить.

Сползая на лед к Мие, я крепко обнимала, ее сотрясаясь от рыданий и укачивая, словно ребенка, не в силах выдавать из себя и звука, потому, что зубы стучали слишком сильно, чтобы я могла сказать хоть что-то.

Мы не могли успокоиться, даже когда вокруг стало тихо, и нас обдало колким жаром и родным знакомым ароматом ночного леса.

Огромный черный медведь с синими глазами лег рядом, обвивая нас своим огромным телом, словно большая кошка, к которой мы припали, хватаясь пальцами за его шерсть и не в силах успокоиться.

— Дочка, приди в себя. Мия. Нам нужна твоя помощь!

Руки Отца были влажными от крови, когда он отдирал нас от Севера, который с глухим, тяжелым стоном тяжело и медленно обращался обратно в человека.

— Козявочка моя…

Отец присел перед нами на корточки, убирая прочь свой острый топор, откуда капала кровь, и заставляя смотреть только в его добрые, сосредоточенные глаза, пока за нашими спинами Север с трудом становился человеком, уже не в силах подняться на ноги снова.