Елена Синякова - Лютый (СИ)

Этот же панический страх сжирал изнутри и мое сердце, отчего оно колотилось захлебываясь в этой панике с перебоями и стонами.

Только бы все было хорошо! Только бы все это безумие закончилось быстро и безболезненно!

— Ну что, красавица, покажешь, как играешь со своей косой? — улыбался Карат Звезде горячо и очаровательно, задорно подмигивая девушке. которая бросила на мужчину испепеляющий яростный взгляд, демонстративно ударив своим копьем в лед, откуда тут же пошли многочисленные разломы, на что мужчина рассмеялся низко и весьма эротично, закашлявшись и замолкая, когда увидел многозначительный взгляд Ледяного.

— В смысле, я хотел сказать, тряхнем стариной, пень курчавый?

— Еще раз тряхнешь в ее сторону хоть чем-нибудь, вырву с корнем! — пробурчал Отец, крутанув в руках ловко и умеючи свой боевой топор и покосившись на Карата, который, широко улыбаясь и не пряча своих острых клыков, разминал шею перед битвой.

— Сколько людей планируется?

— Человек тридцать.

Ледяной поперхнулся от смеха, покосившись на Карата язвительно и смешливо:

— Тридцать обмороженный анчоусов против армии моих головорезов? Я тебя умоляю! Мы и двое управимся!

— Тридцать обмороженных анчоусов с автоматами и снотворным, друг мой. Как в старые добрые времена!

Вот только я облегченно выдохнуть не успела оттого, что все закончится раньше, чем успеет начаться, когда улыбка Отца сползла с его лица и тело заметно напряглось, когда он пробурчал, покосившись на спокойного Карата:

— Тридцать, говоришь? Так и не научился считать?…

— Научился. А вот тебе и еще один показатель того, что никогда нельзя доверять ЛЮДЯМ.

Если не тридцать, то сколько?! Тридцать пять?! Сорок?! Пятьдесят?!

Ну хотя бы не больше сотни?!

Я снова истерично закопошилась под горой из снега, вздрогнув, когда почувствовала ладонь Алекса, которая придавила меня к земле, не позволяя выкарабкаться, а затем неожиданно увидела перед собой ясные солнечные глаза Янтаря, который за шкирку выдернул Алекса из укрытия, зарычав низко и утробно, держа беднягу на весу, перед собой.

— А теперь положи обратно, что взял, и закапай его снегом, как было!

Пророкотал недовольно Отец, на что Янтарь покосился на Ледяного, явно не понимая, что здесь происходит, даже еспи уже видел мужчину до этого и прекрасно знал, кто это.

— Он присматривает за девчонками и отвечает за них головой! Не мешай ему!

Янтарь потоптался на месте, все-таки покорно опуская ошалевшего Алекса обратно в сугроб снега, нагнувшись над ним, чтобы прошептать злобно и предупреждающе:

— Еще раз твоя ладонь окажется ниже её плечей, руки вырву и вставлю в зад крест-накрест! Это понятно?…

— Оставь его сказал! — снова раздался громогласный рокот Ледяного, когда Янтарь наконец оставил нас в снегу, подмигнув ободряюще мне и Мие, закопанной рядом, чтобы подойти к Отцу, косясь на Карата и явно ничего не понимая.

— Отец, что-то происходит…

— И без тебя знаю! Нос в порядке пока что!

— …НО откуда столько людей?

— Пришли за нами. Чего уставился?! Вали к братьям и предупреди их о засаде! Они сосредоточены только на поисках Беров и не отслеживают людей! Если попадут в засаду, будет нехорошо!

Лицо Янтаря вытянулось, и Бер заметался, словно не в силах определиться в какую сторону ему бежать. чтобы скоротать путь, ломанувшись сломя голову прямо, под ор Отца:

— ПШОЛ Я СКАЗАЛИ БЫСТРО!

Мне же было некогда наблюдать за тем, как вытягивается лицо Алекса и его глаза никак не хотят стать меньше чайного блюдца, я была сосредоточенна только на том, что делали Отец, Карат и Звезда, которая озиралась вокруг, словно видела что-то среди заснеженных деревьев.

— понеслась родимая… — прошептала себе под нос Отец, покосившись на Карата, который не то скалился, не то так страшно улыбался, в предвкушении веселья, — ты как всегда голыми руками?

— Мне так удобнее! Мои слева!

Я дернулась от ужаса, потому что голос Карата еще дрожал в морозном воздухе, а его самого уже не было, словно мужчина в одну секунду испарился. став лишь размытым темнеющим пятном между заснеженных — белоснежных деревьев… откуда послышались первые крики и вопли о помощи, а еще автоматные очереди, от которых кровь стыла в жилах от ужаса.

Скоро крики и стрельба были слышны отовсюду. словно весь лес стал полем боя, где за каждым деревом кого-то рвали на части и убивали мучительно больно.

Я пыталась закрывать руками уши, зажмуриваясь и глотая снег дрожащими губами, чтобы только меня не стошнило прямо в моем снежном убежище, боясь разомкнуть мокрых от слез ресниц и дрожа всем телом не то от жара, не то от пронзительного холода.