Ноэми Норд - Теплая тварь. Эротика. Теория соблазна

Если бы не они, мир лишился бы радостного звучания.

Мы с ними одной крови. Они тоже солнцееды, их гены созданы естественным образом, как эволюция прекрасных цветов, не ждущих любви, но устремленных ей навстречу.

Благословенен тот миг, когда лепесток изогнулся в виде крыла и полетел против ветра к предмету обожания.

На этот раз крылышки дельфий не смогли смахнуть с моего лица неуверенной решимости пожертвовать собой.

– Я готова.

– Нет, не ходи!

– Люди ужасны!

– И омерзительно пахнут!

– Они опасны! У них в карманах всегда припрятан огонь!

Да, про огонь в карманах я хорошо знала.

Крошки были правы. Люди никогда не появляются в заповедном бору без огня. Без него они слепая безоружная плесень.

Разве смогли бы крысы или кабаны без помощи человека оттеснить солнцеедов на окраину эволюции?

Нет.

Никогда не превзошли бы наше совершенство.

На их стороне смерть. Люди выжгли прекрасные леса, чтоб дикие дебри не тревожили их рычанием шакалов.

Перемирие невозможно.

Хотя кто-то из наших мудрецов уверен, что в далеком будущем солнцееды и люди, которые станут к тому времени огнеедами, совместят витки эволюции и продолжат существование под единым светилом.

– Пусть вместо тебя идет Иззалпена! – продолжали пищать дельфии.

– Да, да, пусть она!

– Иззалпена? Почему вы не любите ее?

– Она… такая некрасивая.

– Ее несимметричность портит настроение.

– Своим несчастным видом Иззалпена внушает сочувствие, из-за него мы теряем высоту полета.

– Она жалка. А жалость – примитивное чувство. Мы избегаем веселиться там, где появляется она.

– Ужасны червоточины на ее лбу и плечах.

– Разве вы не знаете, что Иззалпену в детстве искусали цветочные клопы? Это может случиться с каждым. Разве дельфии не могут сострадать?

– Сострадать? Ей? О, нет!

– Иззалпена повсюду нас находит и приказывает угомониться.

– Она придирается.

– Она отвратительна!

Милые крошки бывают иногда жестокими – что делать!

Прелестные существа – всегда большие эгоисты, но их очаровательные мордашки честны и откровенны.

– Иззалпена – предательница!

– Она следит за нами!

– Она докладывает о непослушании!

– Нас наказывают из-за нее!

– Да, да, да! Нас до конца жизни приговорили повиноваться старшим дриадам из-за того, что будто бы мы посадили под ее корни беременную мышь, и мышата погрызли зачаточное тело.

– А не надо было ей подглядывать за нами и жаловаться!

Когда дельфии стыдятся, их милые лица покрываются густым горячим румянцем. В этот раз они чуть не воспламенились:

– Вот в чем дело! – удивилась я. – Крошки, что ж вы наделали! Иззалпена вас никогда не простит.

– Если бы не шпионила – не лишилась бы красоты!

– Так ей и надо!

Вблизи мелькнула тень.

– Иззалпена следит и за тобой.

– Ну и что?

Ветки цветущего бергамота качнулись.

Из-за кустарника просочилась холодная волна. Черные кольца блеснули в лучах. Скрывая кособокость, ночная дриада приняла образ змеи.

– Иззалпена! – закричали дельфии, в ужасе отлетая на безопасное место.

Да, это была она, самая таинственная и опасная из темных дриад.

Нам, солнечным дриадам, повезло больше.

У ног Снипоритуса, в эпицентре забот и нежности мудрейших, родились и выросли три идеальные красавицы.

Нам сызмала доставались щедрые ласки и внимание старейших: лучи – самые нежные, дожди – самые теплые. Ни единая гусеница не подпортила наших ростков. Ни один человек не осквернил дыханием наших колыбелей.

Сверстницам, прозябающим на краю Бора Предков, было не слишком раздольно в младенчестве. Их свобода ограничена близким соседством с людьми и границей дозволенного ареала.

А если у ребенка нет радостей, не развиваются нежность, порядочность и другие, особо тонкие качества души.

По сравнению с красавицами, кривые дриады окраин были иногда злы и сварливы.

В свое время им здорово досталось от насекомых, поэтому никого не удивляла жестокость по отношению к стрекозам или кузнечикам.

Теневые дриады на дух не переносили насекомых, охотились на них, как хищные птицы. Поэтому крылатые дельфии, тонкие насмешницы, на всякий случай держались от них подальше.

Зачаточные тела теневых дриад всегда были немного попорчены короедами. Но легкая асимметрия их тел никого не беспокоила. Исполнения великих миссий от них не ждали. Поэтому им прощали и глупость, и грубость.

«Отгрызенная совесть – проблема, которая нас не касается», – так говорили дельфии центральной обители о сестрах с окраин, которые, в отличие от них, вырастали обычными бескрылыми червячками.