Жорж Павлов - Пучай-река да Калинов мост. Вторая книга цикла «Старая сказка на новый лад»

Он затворил ворота и закрыл их на засовы.

– Идём! – и он, взяв её руку в свою, как маленькую девочку, повёл Наташку-Мариам, освещая дорогу факелом.

Впрочем, рядом с этим, двухметрового роста, римским легионером – Наташка успела разглядеть и его одежду, и короткий меч в ножнах на широком кожаном поясе, перепоясывающим его, словно портупея, и бляху, с выдавленным рисунком скорпиона, на тунике – она действительно казалась девочкой.

Пройдя до самого конца улицы, видимо центральной в этом городке, он повернул в проулок и, освещая петляющую тропинку, повёл Наташку дальше.

Если дома на центральной улице были в два этажа и выложены из тёсаного белого камня, то здесь пошли скромные домишки бедняков из чёрной глины, крытые тростником.

Доведя Наташку-Мариам до последней избушки, самой неказистой и бедной, легионер постучал костяшками в косяк двери.

Дверь, скрипнув, приоткрылась.

Она даже заперта не была!

На стук вышла молодая, неполных тридцати лет женщина и всплеснула руками – Мариам, девочка, где же ты потерялась, милая? Отец так переживает, что даже уснуть не может. Ну пойдём, пойдём моя дорогая, завтра в дорогу, а ты ещё не ложилась.

– Где ты нашёл её, Октавиан? – бросила она легионеру, уже закрывая дверь за собой и не ожидая от него ответа.

– Сама пришла – ответил тот в закрывшуюся дверь. Усмехнулся и, развернувшись, пошёл назад.

Тётка Фамарь провела Мариам в женскую половину дома и уложила в постель – Ты спи, я сейчас скажу отцу, что всё с тобой в порядке, пусть успокоится да поспит хоть немного.

Тётка ушла, а Наташка, едва голова коснулась подушки, провалилась в сон.

– Мариам, девочка моя, просыпайся – кто-то легонько тормошил Наташку за плечо. Она с трудом разлепила глаза. В проём оконца под потолком пробивался тусклый свет зари, освещая нехитрое убранство комнаты. Тётка Фамарь, уже одетая, стояла рядом и смотрела с ласковой улыбкой на Мариам.

– Вставай Мариам, нам долгий путь предстоит. Спасибо сотнику Юлиану, выделил нам двух легионеров: Пантеру и Брута. Они будут сопровождать нас до самого Назарета. Говорят, что Пантеру тоже вчера весь вечер искали…

Она говорила без умолку что-то ещё, а Наташка лежала и мысли путались в её голове – «Обручник, Иосиф, Фамарь, Назарет, сотник, Мариам… боже мой, я что же в Израиле?» – но даже не это, а другое обожгло сознание – «Мариам? Дева Мария? Богоматерь?» – Наталья зажмурила глаза – Не может быть…

– Да что ты, милая! – всплеснула руками Фамарь (последние слова Наташка произнесла вслух) – Не будет он к тебе входить, пока ты не станешь Bogeret 1 1 Bogeret – возраст половой зрелости девушки в иудаизме; в современном Израиле это возраст 16-летней девушки . Что ты, что ты милая?!

…

Я увидел городскую или крепостную стену – не очень-то разбираюсь – в которую упиралась дорога. На стене был виден страж, и он тоже увидел меня. Я услышал, как он что-то крикнул, видимо тому, кто был у ворот и когда я остановился в нескольких шагах от них, открылось небольшое окно и меня осветили факелом.

– Это Пантера! – крикнул страж с факелом, тому, что был на площадке.

«Пантера?» – но ещё больше я был удивлён тому, что понимаю речь стража, говорящего не на родном мне языке.

В воротах открылась дверца и на улицу шагнул страж с факелом

– Пантера, дружище, где-же ты пропадал полдня? Юлиан уже места себе не находит.

Бааа, друг мой, а во что же это ты нарядился то? Хха! Да вы посмотрите на него, уж не из гарема ль ты сбежал, дружище? – и он захохотал.

– Отстань, деревенщина! – звуки, исторгаемые глоткой и трансформируемые языком и губами, складывались в слова, понятные моему сознанию, но речь была чуждой. Я, однако, всё понимал и сам отвечал, и даже не успел удивиться, что знаю этого увальня.

– Я не деревенщина – обиделся он – Моё имя Брут 2 2 Брут (лат.) – деревенщина

– Какая разница? И что тебе за дело, где я был?

– Неээт, Пантера. Сотник искал тебя и сказал, чтобы ты сразу шёл к нему, как только объявишься. Ты уж сходи друг, он ещё не ложился. Да постой ты! Пойдём в казарму, переоденешься. Сегодня, как раз, Мариам принесла стираную одежду.

Он шёл рядом со мною и балаболил без умолку, как будто истосковался по общению или не говорил целый год.

Мы вошли в казарму – одноэтажное строение из известняка, крытое тростником.

Вдоль прохода, по обе стороны, стояли сколоченные в два яруса деревянные нары с тюфяками. Брут дошёл до середины и сел на тюфяк, а я сел на свой, рядом с ним. В изголовье лежала свёрнутая одежда и я переоделся. Нацепил на грудь бляху с изображением скорпиона и встал.