Евгений Черносвитов - Сага о Белом свете. Порнократия. Книга вторая. Часть первая

…Нам непременно нужно разобраться в помехах, этих «черных дырах» нашей жизни, которые заменяют случайность! Если мы в них не разберемся, то нам никогда не добраться до «черных дыр» Вселенной! Не знаю, как вам, мои виртуальные друзья, а мне, члену Общества Константина Эдуардовича Циолковского, очень хочется! Чего хочется? Разобраться в «черных дырах» Вселенной! Этого хотели еще мои кумиры: Витрувий и Фибоначчи!

Наполеон Бонапарт.

Кирилл проснулся. Но, открывать глаза не хотелось. Веки были тяжелые. Руки, ноги, все тело продолжали спать. То, что он проснулся, ощущал только затылком. Не понимал, где он находится, в Москве или в Абрикосово, на даче? Не знал, какое время суток: ночь начинается или заканчивается? И, конечно не знал, когда он лег спать! Понимал только одно – он в своей постели, под одеялом и голый. То есть, что он лег спать, как всегда. Но, было какое-то «но» и в этом сне, и в этом пробуждении. Кирилл решил еще поспать. Он вот уже с десяток лет балует себя тем, что спит столько, сколько хочет спать, несмотря ни на какие дела! «Отелло отслужил! Отелло может спать!..»

…Всю свою сознательную жизнь, а, она у него началась, если верить его воспоминаниям, подтвержденным и мамой, и бабушкой – папа Кирилла был на фронте, когда он родился – с того самого момента, когда его привезли из роддома в Дом на Набережной, в квартиру 141 (3 подъезд, 6 этаж) и положили на дубовый стол под огромную хрустальную люстру. Пока его «распаковывала» бабушка, Кирилл внимательно рассмотрел люстру, тяжелые красные гардины по краям огромных окон и белый тюль, закрывающий окна, через который, пробивались лучи осеннего солнца.

…То, что Световы жили в этом Доме, «виновата» мама Кирилла. Она была «правой рукой» Михаила Ивановича Калинина. Папа Кирилла, Кирилл Александрович, был военным летчиком. Родители его погибли в дни Красного террора, и он рос беспризорником. С 11 лет работал извозчиком на станции Москва-Сортировочная, спал вместе со своей лошадью в конюшне. Но, в 20 лет, будучи студентом литературного факультета МГУ, по призыву Комсомола, ушел в военное летное училище, что было в Бугуруслане. И, с тех пор летал на разных летательных «аппаратах». Воевать начал в Испании, а закончил в Японии. Бабушка, Мария Васильевна, княгиня Волконская, воспитывалась с дочками царя Николая II, она занималась Кириллом со дня его рождения. По характеру Мария Васильевна была чрезвычайно тревожной. О себе она говорила, что ее сердце «вещует» и на Яву, и во сне, и сравнивала себя в этом плане с Федором Тютчевым («О, вещая моя душа, о сердце, полное тревоги…»). «Вечная тревожность» Марии Васильевне передалась с первого дня жизни Кириллу. А, это значило, что, все 60 прожитых лет, Кирилл засыпал и просыпался, куда-то спеша. Или, опять же, словами его бабушки, с сердцем «не на месте»!.. Но, теперь с этим покончено! Кирилл себе «все доказал», и может спать столько, сколько душа требует…

…С этой мыслью, повернувшись на левый бок, к стене, Кирилл вновь «отключился». Проснулся он, почувствовав, что по его щекам бегает какой-то маленький ласковый, теплый зверек. Нет, это был не котенок и не мышонок! После смерти его легендарно-преданного кота Сэма, Кирилл кошек в дом не пускал. Правда, вот уже неделю на место Сэма претендуют два годовалых кота. Один очень ласковый, сразу подбежал к Кириллу, когда он гулял по своему дачному парку, и начал тереться об его ногу. Полосатый, как тигренок, только полоски черно-серые. Кирилл почему-то решил назвать его Кузьмой. Второй кот, огромный, серый, пушистый, с большими желтыми глазами, появился через месяц, после Кузьмы. Кирилл долго отваживал его от дома, но Федор, как потом назвал его Кирилл, ничего не боялся: ни сурового окрика Кирилла: «Пошел отсюда! Нам с Кузьмой никто не нужен!», ни камешков, которые Кирилл бросал в Федора. Отбежит, сядет в нескольких метрах от Кирилла и тихо смотрит в его глаза своими желтыми очами!.. Кирилл сдался. Начал кормить куриными шеями обоих котов. Естественно, они стали биться за место под крышей дачи Кирилла. В эту битву Кирилл не вмешивается…

…Был у Кирилла еще мышонок. Маленький, ловкий, прыткий. Жил и питался в спортзале. Но, иногда, забегал в дом и спокойно обегал все его комнаты, не обращая на Кирилла никакого внимания, и оставляя за собой какашки. Зато, Шурик никого в дом не пускал. И мышей у Кирилла на даче не было… Следовательно, по щекам Кирилла бегали мягкие теплые лапки какого-то не известного ему зверька.