Светлана Тимина - Королева

— Он еще недавно был свободен и сам распоряжался своей жизнью. Какая разница, к чему именно ты его пытаешься принудить − к ложу с тобой или к тяжелой работе?

Очередной стон мужчины был похож на рык раненого хищника. Плеть-семихвостка плясала свой жестокий танец приручения. Ксения подняла было руку с намерением остановить экзекуцию и недоуменно охнула. Ее тонкое запястье оказалось в крепкой хватке пальцев младшей сестры.

— Нет. Рано еще.

—Но я думала, ты сама хотела... — Ксения в последнее время с трудом понимала Элику.

— Я его понимаю, но жалеть? Уволь, — принцесса ткнула чернокожего раба ногой, призывая активнее работать с ее уставшими ногами. — Ему далеко до предела, поверь. К тому же, сейчас боль будет отчасти отступать вместе с криками.

Но не сломленный неволей и пыткой мужчина так и не сорвался на крик. Злобное рычание, − да, стоны сквозь сжатые зубы, − да, но не крик. Взгляд Элики внимательно скользил по его напрягающимся мышцам, когда плеть со свистом вспарывала кожу. Широкие плечи, сильные руки, кубики пресса. Внезапные воспоминания разозлили девушку.

— Одень на меня сандалии и уйди прочь, — велела она рабу у своих ног и отщипнула несколько ягод от кисти винограда. Стараясь полностью изгнать из памяти образ другого обладателя столь великолепного тела, чуть подалась вперед, пытаясь рассмотреть его лицо. Попытка была обречена на провал. Голова обманчиво безвольно поникла, мужчина из последних сил пытался спрятать свои эмоции, осознав, что испепеляющие взгляды никак не подействовали на женщин.

— Откуда он? — приподнявшись на локтях, поинтересовалась Элика. Ей, по сути, было все равно, но увиденная картина напомнила очень живо недавние события, от которых она бежала каждую ночь, стремясь лишиться памяти, только больше не вспоминать...

Ксения помедлила с ответом. Перевела обеспокоенный взгляд на сестру и обратно, на объект ее интереса. Затем, беспечно пожав плечами, хитро улыбнулась.

— Кассиопея, дорогая сестра.

Элика резко выпрямилась, в ее глазах заплясали горящие искры.

— Налей мне вина! —властно велела молодой рабыне. — Ксена, он прячет лицо. Заставь его смотреть на меня!

Белокурая Ксения сдвинула красивые брови, сделав жест рукой. Надсмотрщик с сожалением опустил занесенный хлыст и низко поклонился своей госпоже.

— Слушай меня, дерзкий раб! — Элика лишь ухмыльнулась. Ласковая и чуткая с виду Ксения иногда умела быть тем еще диктатором. — Подними глаза.

Может, он ее не услышал, закрывшись в своем мире, где боль была над ним неподвластна, может, таким образом продемонстрировал свой протест, но ничего не изменилось. Ксения встала, сжимая в руке кубок, и сделала несколько шагов вперед.

— Подними глаза и посмотри на меня, варварское отродие!

Ее слова остались без ответа. Жестоко улыбнувшись, принцесса вскинула руку. Жидкость из кубка выплеснулась прямо на истерзанную спину мужчины, заставив его зашипеть от боли. Но голову он так и не поднял.

— Надсмотрщик! — ледяным тоном произнесла Ксения.

Экзекутор, отложив в сторону семихвостную плеть, зажал рукой шею своей жертвы, другой вцепился в его коротко подстриженные темные волосы, запрокидывая голову назад. Элика, затаив дыхание, вскочила со скамьи и остановилась рядом с сестрой.

Глаза мужчины были закрыты, губы сжаты в упрямую линию. Все выдавало в нем зверя, готового стоять до конца, и, если понадобится, дорого продать свою жизнь. Ощутив присутствие, он открыл глаза, исподлобья изучая Элику.

Принцесса на миг вздрогнула, встретив ледяной, непримиримый взгляд строптивого невольника. Эти серые глаза, отличительная черта жителей Кассиопеи... Нет, она не испугалась. Непонятное тепло отозвалось в груди чувством щемящего ожидания. Избитый, измученный, но не сломленный... Девушка облизнула губы от непонятного предвкушения.

— Превосходно! — цинично провозгласила она. — Ты, назови свое имя!

Мужчина молчал, не отводя своего взгляда. Элика сдвинула брови и жестоко рассмеялась.

— Верно, рабский пес, у тебя больше нет имени. Я придумаю тебе другое, на которое ты будешь отзываться. Или даже не так. Мне лень напрягать сейчас свой разум. Поскольку ты молчишь, я буду называть тебя... Хм... Просто Зверушкой.

От ее слов кассиопеец зарычал и задергался в руках надсмотрщика, но цепи держали его крепко. Искусанные губы дрогнули, обнажая ровный ряд зубов.

— Мое имя Дарк!

Элика сделала вид, что не расслышала. Повернулась к сестре.