Владимир Бауглир - Один...

— Жаль, что Лешки здесь нет, — сказал вдруг я.

— А это что еще за явление?

— Лешка? Мой друг.

— Небось, обалдел бы, увидев своего друга в такой позе?

— А ты никому не проболтаешься?

— Ну еще чего, никому...

— Не обалдел бы. Зато взял бы у меня в рот. А свой одолжил бы тебе. Ты как, не против?

— Интересно, когда это я был против. Правда, в подобной позе у тебя мне не достать... А что, если так? — и он рукой стал нежно поглаживать мой давно ноющий член.

Кончили мы почти одновременно. Но разве это был конец сегодняшней игры?..

Наутро мы просыпались с огромным трудом. Целый табун ломов (то есть хронических обломов) прижимал нас к койкам и удерживал под одеялом.

— Что, небось, всю ночь байки травили? — добродушно ворчала медичка.

— Ум-гу, — радостно согласился я. А Игорь только сдержанно кивнул и перевернулся на другой бок. Я последовал его примеру. Теперь мы лежали попка к попке, правда, каждый на своей койке.

Медсестра подошла и ласково похлопала нас по ягодицам: — Завтрак проспите, засони!

И мне показалось, что похлопала она нас отнюдь не только для пробуждения. Набравшись наглости от таких подозрений, я соблазнительно повел попкой и заявил:

— А куда торопиться? Зарядку мы и так не посещаем, а завтрак нам все-равно в постель принесут.

— Вот-вот, чаю тебе горячего в постель. Из чашки, — как-то весело заявила медичка и нежно провела мне по попке. Затем, спохватившись, сделала вид, что поправляет одеяло. Потом провела ладонью по моей талии и ласково шепнула: — Ну, спите, спите, полуношники...

— Баба-то баба, а туда же, тоже молоденьких хочется, — прокомментировал я, едва она скрылась за дверью.

— А что, — отозвался Игорь, — тоже ведь человек. Да и не такая она и старая: лет двадцать пять будет...

— Она меня гладит, а у меня лежит и не шевелится...

— У меня бы тоже на нее не поднялся.

— Ага, особенно после сегодняшней ночи.

— Нахал.

— Не махал, а дирижировал...

— Нахал — ушами махал, зубами дирижировал.

— Командор, не становись занудой!

— А я в командоры не напрашивался, ты меня сам записал...

— А при твоей внешности были иные предложения? — продолжал ехидничать я.

— Ага: Капитаны.

— Рейнджеры... Гаррисон.

— Бродяжники... JRR.

— Скадермены... ВПК.

— Прогрессоры... АБС.

— Братья...

— Натанычи...

— Сам ты брат Стругацкий!

— От Казанцева слышу!

— Юрик Медведев!

— Мишенька Пухов!

— Молодогвардеец!

— ВТОшник!

— А ВОТ И НЕ ПОДЕРЕТЕСЬ ! — голос от двери заставил нас вздрогнуть. Игоря — от неожиданности, меня — от щемящего чувства в душе. Мы оторвались от увлекательнейшего занятия — перечисления атрибутов отечественной фантастики — и повернулись к двери.

Опершись на белый блестящий косяк, в проходе слегка небрежно стоял ... Лешка!

— Аэ! Лешка! какими ветрами?! Леш, познакомься, это Игорь! Игорь, это — Лешка. Я тебе о нем говорил...

— Интересно, что же он наговорил. А пока добавлю в ваш спор пару эпитетов: крокозябра, снусмумрик, эльф пещерный... Достаточно или продолжить?..

— Лешка, ты, как всегда, прелесть!

— Ага. Я знаю...

— И все же — какими ветрами?

— Попутными. Решил прикинуться шлангом. Мол, температура большая.

— Ага. Уже резиной воняет...

— И зачем это нужно? — подал голос Игорь.

— Д! Н! У!

— То есть?

— Дуракам На Удивление. Так что удивляйтесь. Напару.

— Было бы кому. Кстати, — ехидно спросил Игорь, — Ты знаешь, что такое один француз?

— Ну?

— Любовник. А два? Дуэль. Три? Революция. Один англичанин? Джентельмен. Два англичанина? Светская беседа. Три? Парламент. А один фэн?

— ?!

— Распиздяй! Два фэна? Конгресс или фестиваль. Три фэна? Весь Кристалл на ушах! А нас как раз трое!

В разгар смеха явилась медичка.

— Ребята, что это за грохот? Это смех или табун лошадей?

— Табун ломов!.. (это — хором в три глотки. И снова смех)

— Над чем хоть смеемся?

— Над Кристаллом!

— Каким кристаллом?

Снова взрыв смеха. Громче всех — Лешка. На него и глядит медичка.

— А Вы что здесь делаете, молодой человек?

— Как что, к Вам на прием... Температурю...

Медичка трогает его лоб рукой.

— Марш на свободную койку! А градусник — под мышку. Нет, под левую, пожалуйста...

Лешка вытягивается поверх простыни. Прижимает левую руку к себе:

— И вот он лежит недвижим

Под одеялом чужим...

— Ладно, поэт... — медичка выходит в приемную. Лешка хмыкает:

— Операция «Шланг» продолжается...