И именно здесь, в шевелящемся человеческом муравейнике, среди свежих тел подрастающих девушек и сексуально-озабоченных тёлок – «пионервожатых», всех этих потенциальных матерей и чьих-то любовниц, – она явственно припомнила свой первый, вполне скромный эротический опыт…
В каком же классе это было? В седьмом или восьмом. Помнится, её подруге Кате было всего пятнадцать, когда она стала заниматься любовью с другом своего отца.
Они с одноклассником Гришей сидели на скользком кожаном диване, и он – не диван, конечно, а Гриша – рослый, смуглый мальчишка с бровями, сросшимися на переносице, вдруг, слегка покраснев, положил ей ладонь на колено… Совершенно спокойно и с любопытством она ждала, что же будет дальше. Она знала, что на ней чистые, красивые трусики с маленькими кружавчиками, и не колготки, а чулки с широкой резинкой.
Его рука поползла выше и замерла на границе – между краем чулка и краешком трусиков. Правда, ладонь была мокрой, наверное, от волнения. Чтобы как-то помочь ему, она незаметным движением чуть задрала юбку и слегка раздвинула ноги. Интересно, а он решится залезть ей в трусики? И достанет ли он свой… как это называется? И какой он у него?!
Но тут её целенаправленный взгляд уперся в «молнию» на его джинсах: в этом месте что-то явно выпирало тугим шалашиком. Она почти машинально потянула за язычок молнии, и ее ладошка, словно бы обладая независимым разумом, самостоятельно скользнула в раскрывшуюся расщелину. оттянула резинку трусов и захватила нечто упругое и мягкое, похожее на недоваренную сосиску, и вытащила это «нечто» наружу, зажав в кулаке…
Вытащила… и засмеялась: если это и была сосиска, то очень маленькая и бледная, с небольшой розовой проплешинкой на самом конце…Нет, пожалуй, – не на конце, а на кончике, смешная проплешинка с дырочкой в центре! Именно вот такая, почти детская пипочка и была у Игоря. Этакий недоразвитый отросток богатырского тела…
Она застонала, как иногда стонет раненый заяц.
Да, конечно, сладостный, самозабвенный оргазм – это коварная ловушка Природы, надёжный капкан для продолжения рода человеческого: за всё надо платить! Интересно, – а как же Господь Бог наказывает грешников, которые грешат вхолостую?!
Алексей Климашин был для Натальи не просто хорошим, надежным мужем и другом. Вместе они прожили тринадцать лет, – и ни разу не поссорились! Спорили, конечно, и не раз, – но всегда быстро мирились… особенно – в постели. Алёшка был ещё умным и умелым партнером, всегда, в первую очередь желающим доставить наслаждение ей.
Её тайное местечко он ласкательно называл «расстегайчик»; и на её вполне домашний вопрос: «Что ты хочешь на ужин?» совершенно серьёзно отвечал: «Разогрей пирожок»…
Она любила, когда Алексей бережно и сильно входил в неё сзади. Её безупречно гладкие ягодицы радостно реагировали, и ей казалось что она – весенняя кобылица, которую на раздольном лугу кроет разъярённый жеребец. И ей хотелось орать, и она орала, будто ржала, – и кончала, кончала, кончала… Неизменно, всегда, раз за разом. И не стесняясь, освобожденно вопила во всю мощь своих лёгких на всю квартиру, на всю округу, да что там – на весь мир, весело и бесстыдно:
– Давай, леший, давай! Дери меня своим большим…
И это яркое, энергичное и крепкое словцо легко слетало с пересохших губ, как и его физическая сущность, подстёгивало и возбуждало… И Алексей, – с воинственным рыком воина и охотника, с обоих боков стискивал её бёдра, и снова и снова всаживал своё копье в настигнутую им добычу! Да, да – копьё, дротик, клык моржовый, но уж никак не пипка! «Если вас насилуют, – расслабьтесь и попробуйте получить удовольствие…» Чем?! Пипка, пипирочка, пипетка, пиписька… Только тупые американцы способны на подобные советы!»
Наталья немного повсхлипывала, сидя прямо за своим шатким столиком, жалея саму себя, как это сделала бы на её месте любая неудачливая женщина… Но слезы быстро высохли, а поправлять макияж ей не требовалось, ибо ресницы у неё и без туши были длинными и пушистыми.
Надо было жить и работать.
А с Игорем… Вместе со странным, непривычным для нее вариантом сексуального похмелья пришла трезвая оценка притязания и – увы! – возможностей, но это понимание уже никак не соотносилось с нижними влагалищными ощущениями. Они существовали как бы совершенно отдельно друг от друга.
Поэтому чуть позже при неизбежном столкновении с плавруком на бортике бассейна она весело поздоровалась с ним, легко чмокнула в щёку и так же легко, без всякого нажима, спросила:
Читать дальше