Матильда Старр - Жрица [СИ]

Показалось ли ей, что она услышала вздох, полный грусти, разочарования, усталости?

Подумать об этом она не успела. Её тело наполнилось удовольствием. Долго, невыносимо долго и невыносимо прекрасно. Он входит в нее, ласкает ее — и вот уже снова тело разрывает от наслаждения. И она хочет повторить это еще раз…

Нет! — кажется, она сказала это вслух.

И он замер словно в ожидании.

А она и сама не может понять, чему сейчас сказала «нет». Чего она хочет на самом деле?

Нет, она знает. Прежде всего, чтобы прошло и схлынуло вожделение — чужое, навязанное питьем жриц. Она не хочет быть рядом с ним — лучшим, что случалось в ее жизни, — такой. Она хочет чего-то другого. Чего — то большего. Чего-то, что не знает, как и назвать.

— Люби меня так, как ты хотел бы любить… — хрипло шепчет она в туман и проваливается куда-то в пустоту.

Она летит… Над бескрайними изумрудными полями, пропитываясь ароматом цветов. Над морем, купаясь в соленых брызгах. Она разбивается о скалы, обнимая их… Она — ветер. Она бесплотна, свободна и легка. Она — чистый восторг. Беспричинная радость переполняет ее. Он рядом. Он с ней. Он в ней и вокруг нее — такой же ветер, как и она. Нет, не такой же — другой. Сильный и прекрасный. И она не очень понимает — где заканчивается она и начинается он. И это наполняет ее еще большим упоением…

Кара открыла глаза.

— Спасибо… — шепчет она, и туман касается ее губ.

Она обнимает его в темноте, он обнимает ее и гладит по волосам. Если ты не можешь быть ветром, гладить друг друга — это тоже неплохо. У них ещё есть время…

Он прекрасен. Он не чудовище и не Зверь, но тогда почему?.

— Расскажи, что происходит… Зачем этот ритуал? Он тебе не нравится, я же вижу…

Она не уверена, что произнесла это вслух. Чтобы говорить с ним, не нужны слова. И он отвечает — так же, без слов.

Она видит картины, которые сменяются одна другой, и понимает, что они откуда-то из далекого прошлого. Прекрасная дева, чистая, как горный снег, спускается в подземелье, чтобы вести беседы. В ее глазах — свет, и радость, и желание делать этот мир лучше.

И он ведет с нею долгие беседы, то ли учит ее чему-то, то ли учится сам. И она возвращается в мир одаренная силой Верховной жрицы, чтобы делать этот мир лучше. Целый год. А через год на смену приходит другая, такая же чистая и исполненная света и желания творить добро.

Интересно, что становится с предыдущей? — задумывается Кара и тут же получает ответ.

Бремя власти слишком тяжело, никто не заслуживает участи нести его всю жизнь.

А перед глазами проплывает картина: та же девушка, но уже в объятиях мужа и в окружении детей.

Кара поражается, насколько хорош был замысел. Но остается еще столько вопросов.

Почему же чудовище не делилось своей силой с мужчинами?

Ну это просто. Мужчины стремятся воевать. Хочешь, что бы в мире был мир, надо отдать мир женщинам.

Кара вспоминает Ванду, Лидию, да и себя саму… Нет, с этим утверждением она, пожалуй, не согласится.

Но он и не требует согласия. Казалось, он с удовольствием и даже какой-то жадностью прислушивается к каждой ее мысли, к каждому ее чувству… Еще бы! Годы одиночества!

А что случилось потом? Почему все сломалось? И снова ответ, который просто возникает в ее голове, минуя слова.

Однажды дева, что спустилась в подземелье, оказалась нечиста: ни помыслами, ни намерениями. Она была пропитана страхом. Из всех судеб мира ее волновала лишь ее собственная. Она ушла без дара жрицы.

А потом эта история стала повторяться и повторяться.

Они приходили отуманенные страстью и похотью, и ему ничего не оставалось, как возвращать им то, что они излучали. Когда похоть отступала, на ее место приходил чудовищный, нечеловеческий страх. И его тоже приходилось возвращать и оправдывать. Грустно. Ему грустно и больно от этого.

И ты их убивал? — еще один вопрос. Но она понимает, что не ждет ответа. Даже если он скажет «да», она не поверит. Он не может. Он не такой.

Она чувствует его замешательство, непонимание, смущение, а потом ответ:

Смерти нет.

«Смерти нет!»

Кара грустно усмехается. Когда ты бесплотный дух, летающий по бескрайним просторам, может, ее и нет, но если ты заключен в человеческое тело, пусть даже юное и прекрасное, то смерть вполне реальна. И все-таки его ответ ее успокоил. После того невероятно прекрасного полета, ей было бы больно узнать, что он мог хладнокровно убивать. Только не он.

Она продолжает нежиться в его объятиях. Его объятия — лучшее место в мире. В том, в этом и любом другом.