Матильда Старр - Камасутра для вампира [СИ]

— Нет, не в порядке. Но я не буду сейчас об этом говорить.

Она собиралась с силами, чтобы сказать главное.

— А я разогрел тебе ужин! — она и не заметила, как он усадил ее на мягкий пуф, сам устроился в ногах и начал снимать с нее туфли…

— Что значит — ужин? — не поняла она, — я, кажется, уже говорила, еда в обычном понимании нам не…

— Я принял горячую ванну, — в глазах оборотня — веселые черти, — а еще договорился с одним приятелем. Он работает по металлу. Завтра утром мы пойдем к нему и снимем этот браслет. Давно пора было.

Она улыбнулась. Ну каков подлец! Он разогрел ужин!

Нет. С ним слишком хорошо и уютно. Ей так нельзя.

— Не пойдем. Уходи, волчонок… Дальше я сама.

Он словно не услышал. Снял с нее туфли, обхватил руками колени и начал покрывать их поцелуями, медленно, но верно поднимаясь выше. Она уже знала: его не остановить. Да ей и не хотелось его останавливать.

Хотелось зарываться пальцами в густые русые волосы, прижиматься к жаркому телу, вдавливать его в себя короткими сильными толчками — и пить, до умопомрачения.

Хотелось прислушиваться к тому, как горячо пульсирует кровь в его венах, и представлять, какой она могла бы быть на вкус. И впиваться страстным поцелуем в его шею, наслаждаясь тем, что он и не догадывается, о чем на самом деле она фантазирует…

А еще хотелось того, чего нельзя было хотеть: прильнуть к плечу, обнять, шептать на ухо глупости и нежности, не выпускать, оставить себе. Навсегда.

Нет. Нельзя. Все это не для нее. Это для какой-нибудь человеческой девушки, милой и нежной. Еще не уничтоженной и не превращенной в монстра.

— Уходи. Нам нельзя… Послушай…

Она не верила даже сама себе, а потому была совсем неубедительна. Он не останавливался, даже напротив — усилил напор. Поцелуи становились настойчивее, смелее, выше…

Ей понадобилось собрать все свои силы, чтобы голос звучал твердо.

— Прекрати. Я серьезно!

Если он снова «не услышит», она вышвырнет его за дверь как щенка! И у нее хватит на это сил — и физических, и моральных.

Но он услышал. Поднял голову и глядя прямо ей в глаза сказал:

— Я никуда не уйду, поняла? До тех пор, пока я тебе нужен, — никуда.

Что он вкладывал в это «нужен»? Пока у нее наручник? Или пока ей хочется шептать ему глупости?

Он подхватил ее на руки, и она спросила совсем не то, что собиралась.

— Почему?

— Потому что я тебе нужен. Я это понял еще тогда, в парке. Ты была такая беззащитная. Тебе до чертиков требовалась помощь.

А вот это уже смешно! Она в одиночку могла бы справиться со всеми маньяками этого города

— Я не беззащитная. И мне не нужна помощь. И твое сочувствие тоже ни к чему, — она оттолкнула его, — жалость — это не мое блюдо.

— Такая старая и такая глупая, — притворно вздохнул он, — где ты тут видишь жалость?

Поцелуй, которым он обжег ее губы, не оставлял сомнений: жалость тут и рядом не лежала. И почему-то все тревоги, страхи и сомнения отступили. Мир сузился до «здесь и сейчас», а здесь и сейчас было только его жаркое тело и не менее жаркие ласки.

Маргарита уже засыпала, плавно качаясь на волнах дремы, довольная, сытая. Никакие тяжелые мысли уже не беспокоили.

В этот момент и раздался звонок в дверь.

Маргарита сжалась: человек, девушка, довольно молодая. Возможно, ошиблась домом. Так что спешить распахивать перед нею дверь не было никакого смысла.

Оборотень тоже проснулся и приподнялся на локте. Он смотрел вопросительно.

Новая трель звонка.

Уходить настойчивая барышня не собиралась. Маргарита принюхалась: что-то знакомое, неуловимо знакомое. И в следующую секунду подскочила на кровати. Алекс! Едва слышный запах, почти незаметный, даже скорее отголосок запаха, но все-таки в этой девице что-то от него да было.

Маргарита встала, набросила халат и открыла дверь. Эту девушку трудно было назвать красавицей. Ничего особенного. Невысокого роста, чуть полноватая. Простое лицо, пожалуй, крупноватые черты лица. Русые волосы собраны в жидкий хвостик, припухшие от слез глаза, искусанные губы.

— Вы Маргарита, — не спросила, а заявила девушка. В ее голосе была откровенная неприязнь.

— Да, — ответила та. — А кто ты, милое дитя?

— Я подруга Алекса.

— У Алекса была подруга?

А вот это и правда удивительно.

После неудачной попытки «подружиться» с нею Алекс вроде как навсегда оставил идею о том, чтобы привязывать к себе людей. Неужели снова сорвался? Тогда эта зареванная девочка может рассказать много полезного. Девочка сжала губы и недобро сузила глаза. Ого, а тут ведь настоящая ненависть! Искренняя и ничем не прикрытая. Возможно, и правда подруга.