Кристин Орбан - Молчание мужчин. Последнее танго в Париже четверть века спустя

Наконец я снова его нашла.

Он в свою очередь заметил меня, и ему хватило мгновения, чтобы перенестись в тот же день, что и я.

Мы пошли навстречу друг другу, с трудом продвигаясь в толпе.

Я шла к нему, он — ко мне, и мы оба шли к человеку, которого не знали.

Мы стояли лицом к лицу, он смотрел на меня, и его взгляд говорил:

«Это действительно та самая девушка, которая была в саду Марселя Пруста?»

Я смотрела на него, словно говоря себе:

«Без сомнения, это он».

Легкое движение навстречу друг другу.

Он: легкая улыбка в открытую.

Я: широкая улыбка чуть в сторону.

Он: вскинул голову.

Я: это вызов? Слегка наморщила лоб, изображая беспокойство.

Он: утвердительный взгляд.

Я: ослепленная, больше ничего не вижу, улыбаюсь в пустоту.

Молчание, наполненное тайным смыслом.

Он победил; я отступила, сдалась, первая нарушила тишину.

Несмело произнесла:

— Здравствуйте...

По правде говоря, образ незнакомца к тому времени уже стерся из моей памяти, где я долго удерживала его, сама не зная почему, словно подогревая на медленном огне, как уже готовое блюдо, оживляя собственными чувствами, вызывая из мечты. Потом были Лоран, Лионель, и меня прочно захватила реальная жизнь. Но я была уверена, что однажды этот человек вернется, и сохраняла в душе место для него.

Я (по-прежнему про себя): когда я смущена, я слишком много говорю. Мне следует научиться молчать, но я не знаю, что делать с молчанием. Оно приводит меня в замешательство.

Я отступаю на шаг.

Он делает шаг вперед.

Забавный дуэт.

У меня вид добычи, у него — хищника. Он сжимает мое запястье и увлекает меня к выходу. Совершенно уверен в себе.

В голове у меня лихорадочно проносится: «Он ведет меня... куда? Не важно — он ведет меня».

Да, я испытываю детскую радость, когда он сжимает мне запястье. Взрослым такая радость неведома: у них работа, семья, обязанности, налоги, машина, — все это удерживает их на земле, привязывает к ней. Я же отрываюсь от нее и мчусь сломя голову, как девчонка.

Мы выбираемся из толчеи и идем, не разбирая дороги. По мере того как мы удаляемся от галереи, пространство, разделяющее нас, сужается.

Его уверенная горячая рука по-прежнему сжимает мою, и я не пытаюсь освободиться. Мне нравится надменность этого жеста.

И он это знает. По тому, как внезапно повлажнела его рука, я чувствую, что и он взволнован этим первым телесным контактом. Мое сопротивление — не более чем кокетство.

Я поворачиваю к нему голову, мои волосы оказываются у самого его лица, и он вдыхает запах моей цветочной туалетной воды.

Мы шли по улице бок о бок, ничего не зная друг о друге.

Я не знала ни его голоса, ни его имени и могла только догадываться о его намерениях.

Никто не знакомил нас.

На вид ему было лет сорок пять, у него были темные густые волосы и волевые черты лица, на котором резко выделялись морщины. Он был одет без особого шика — голубая рубашка, простой галстук и светлый костюм, слегка помятый, — это заставляло предположить, что со вчерашнего дня он не заходил домой переодеться и что он об этом сожалеет, судя по тому, как он время от времени слегка проводил рукой по лацкану пиджака. Он выглядел как настоящий мужчина, открытый и бесхитростный. В детстве он, должно быть, носил короткие шорты, лазал по деревьям, играл в гоночные автомобильчики и в футбол, дразнил девчонок.

Я все еще не слышала его голос.

Когда же он, наконец, заговорит? Мы даже не поздоровались, даже не обнялись — по сути, мы друг друга не знали.

Я:

— Меня зовут Идиллия.

Конечно, имя было вымышленным, но подходило мне, как перчатка.

Он смотрел на мои загорелые плечи, не зная, какое солнце их ласкало; он смотрел в глубину моих глаз. Заметил ли он, что я изменилась за эти три года? У меня на лбу появились легкие вертикальные складочки, а когда я смеялась, в уголках глаз появлялись морщинки. Я с этим смирилась. Он не мог знать этого выражения лица — наша встреча была недолгой, и у меня не было времени выразить свою радость. Он пристально рассматривал мой нос, рот — особенно рот — и чем дольше он на меня смотрел, изучал меня, тем сильнее меня охватывало желание ему понравиться и тем сильнее я сомневалась в себе.

— А вас как зовут?

Никакого ответа.

Странно.

Мы шли. Он по-прежнему держал меня за запястье, моя рука была напряжена — ничего общего с будущими любовниками, которые прогуливаются по тротуару, заигрывая друг с другом. Он вел меня, уверенный в том, что я не буду сопротивляться — вот и все.