А. Моллой - История Икс

Я хочу преподавать историю Италии, но настоящая причина, по которой я выбрала именно такую тему диссертации, другая. Это лишь предлог для поездки в Неаполь, где я смогу потусить с Джесс и наконец-то повеселиться. Подруга приехала сюда шесть месяцев назад, взяв в колледже академический отпуск, — учить язык и преподавать английский. Она так красочно все разрисовывала по телефону и в переписке: еду, сам город, мужчин. Да, мужчин! А почему бы и нет? Я просто жаждала присоединиться к ней.

Как же я хочу от души повеселиться! Мне двадцать два, и опыт мой невелик: двое парней и единственный раз — секс на одну ночь, да и тот был не на высоте. И все. Джессика в открытую насмехается надо мной, называя почти девственницей или Мадонной Нью-Гэмпшира.

Я оборачиваюсь. Незнакомец смотрит на меня. На меня! Мельком, слегка озадаченно улыбается, будто не может припомнить, кто я такая. Затем его внимание вновь обращается к кофейной чашке.

— Он только что посмотрел!

— Ага! — смеется Джесс. — Иногда он и вправду поворачивает голову. Очень странно.

— Прекрати, для меня здесь все в новинку. — Я допиваю невероятно вкусный кофе. — Джесс, я совсем не привыкла к здешним горячим красавчикам. Парни из Дартмута поголовно носят нелепые рэперские джинсы, спадающие с бедер. Совсем как дети.

— Твой бывший носил… — Джессику передергивает от отвращения. — Парусиновые туфли на платформе.

— Мерзость! — хохочу я. — Парусиновые туфли с серыми носками! Пожалуйста, не продолжай.

— Ну настоящий матадор!

Лорд Роскаррик попивает кофе и больше не смотрит в мою сторону.

— Зато он соображал в математике, — защищаю я своего бывшего.

— Да, Икс, только выглядел он как затюканный ослик. Хорошо, что ты его отшила.

— Расскажи лучше, как у тебя дела. По-прежнему покоряешь мужчин Кампании?

— Ну да… Точнее, так было… — Пожав плечами и состроив недовольную рожицу, Джессика тушит окурок.

Невероятно элегантный официант тут же забирает переполненную пепельницу и, небрежно бросив: «Signorina!», изящным жестом ставит на ее место новую — стеклянную и довольно массивную, с буквами «CG» в стиле Прекрасной эпохи. Обслуживают здесь по высшему разряду. Кафе «Гамбринус» украшено фресками и люстрами, оно очень знаменитое. В мою голову начинают закрадываться сомнения насчет стоимости этих замечательных макиато и восхитительных крошечных закусок: салями «Наполи» на нежнейших ломтиках чиабатты. Я шесть месяцев работала по вечерам в барах, чтобы скопить на трехмесячную поездку сюда. Мои финансы ограниченны.

Но сегодня, в свою первую ночь в Неаполе, мне наплевать!

Вечер продолжается. Роскаррик по-прежнему сидит за столиком, в шикарном костюме и с неповторимо красивым лицом, и старательно избегает взглядов в нашу сторону. Пора забыть про него: впереди меня ожидает целое море мужчин.

Улочки позади летнего кафе находятся в постоянном движении. Флиртуют прохаживающиеся мимо парочки, флиртуют улыбчивые копы, малолетки на неизменно зеленых скутерах «Пьяджо» и те флиртуют. Здесь все подернуто дымкой распутства, здесь торжествует жизнь. Как это по-неаполитански! Хотя откуда мне знать, ведь в Неаполе я впервые, как, впрочем, и в Италии. В Европе я прежде бывала лишь однажды, на свое восемнадцатилетие. Провела дождливую неделю в Лондоне — подарок от мамы с папой за получение стипендии в Дартмуте.

Папа и мама. На меня вдруг нахлынула ностальгия. Хотя нет, не могу я тосковать, ведь всего два дня назад я покинула наш маленький домик в Сан-Хосе с солнечным двориком и дождевальными установками — провинциальная американская жизнь.

Сейчас я в Европе — загадочной, мрачноватой, угасающей и грандиозной старушке Европе. Я уже обожаю ее. И полна решимости укрепить свои чувства.

— Здесь из-за парней свихнуться можно, — произносит Джессика.

— Что, прости? — удивляюсь я. — Ты же говорила, что в восторге от здешних мужчин. Присылала мне список имен, довольно внушительный.

— Правда? — криво и слегка смущенно усмехается подруга. — Ну да, конечно. Была у меня тут парочка. — Она замолкает. — Пара десятков. Они симпатичные, что остается одинокой девушке? Но, Икс, какие же они нарциссы, черт их дери, даже раздражает.

— В смысле?

— Половина из них маменькины сыночки. Они называются здесь mammone. Живут в родительском доме лет так до пятидесяти. Я уж молчу про одежду и аксессуары. Фу! — Джесс хмыкает и выпускает дым от девятой по счету сигареты. — Я про барсетки. Кто бы мог подумать, Икс, барсетки!