— Нет, нет, друг мой, не смертью своей, но раскаянием исправите вы содеянное вами зло. Успокойтесь же и выслушайте меня, мне надо многое вам сказать.
— Сударь, говорите же, я слушаю. Медленно погружайте кинжал в грудь мою, я заслужил эту пытку, ведь именно такие мучения готовил я другим.
— Я буду краток в том, что касается лично меня, — сказал Клервиль. — Через несколько месяцев ужасного заточения, которому вы меня подвергли, мне удалось склонить сторожа на свою сторону. Он открыл мне дверь темницы. Оказавшись на свободе, я тотчас же взял с него слово навсегда забыть о несправедливости, учиненной вами по отношению ко мне. Он никому не расскажет об этом, Франваль, никогда никому не расскажет.
— О, сударь…
— Не отвлекайтесь же, мне надо еще о многом вам рассказать. Вернувшись в Париж, я узнал о вашем злосчастном приключении… о вашем отъезде… Я проливал слезы вместе с госпожой де Фарней… Поверьте, я был искренен в своих чувствах. Я присоединил свои усилия к усилиям этой достойной женщины, дабы убедить госпожу де Франваль привезти нам Эжени. Ее присутствие было более необходимо в Париже, нежели в Эльзасе…
Вы запретили супруге покидать Вальмор… Она подчинилась вам… сообщила нам о вашем запрете, а также о своем нежелании нарушить его. Она сопротивлялась, как могла… Вам был вынесен приговор. Франваль… Вы осуждены… Вас приговорили к смерти за убийство на большой дороге. Ни ходатайства госпожи де Фарней, ни усилия друзей не смогли отвести от вас меч правосудия. Вы проиграли… вы изгнаны навсегда… разорены… все ваше состояние переходит в казну…
И, перехватив еще один отчаянный порыв Франваля, Клервиль продолжал:
— Выслушайте же меня, сударь, выслушайте до конца, я требую, ибо вы еще можете ступить на путь исправления причиненного вами зла. Я требую этого во имя Неба, поскольку ваше раскаяние еще может смягчить его.
Узнав о приговоре, мы написали госпоже де Франваль, сообщив ей все. Матушка подчеркивала крайнюю необходимость ее приезда. Следом за письмом госпожа де Фарней обратилась ко мне с просьбой самому поехать в Вальмор и убедить дочь ее безотлагательно выехать в Париж. Я отправился вслед за письмом. Но, к несчастью, оно меня опередило; я прибыл слишком поздно… Ваш ужасный заговор удался полностью. Я нашел госпожу де Франваль в агонии…
О сударь, какая низость!.. Однако жалкое состояние ваше вызывает во мне сострадание, и я не стану более упрекать вас за ваши преступления. Но узнайте же все до конца. Эжени не присутствовала при печальном этом зрелище. Когда я приехал, ее раскаяние выражалось в горьких слезах и неутешных рыданиях…
Как описать вам, сударь, состояние этих двух женщин… Ваша жена умирает в страшных муках… Эжени, внемля голосу природы, испускает ужасные крики, обвиняет себя в содеянном, призывает смерть и порывается убить себя. Она то обливает слезами ноги матери, то прижимает ее к груди своей, то пытается согреть ее холодеющее тело своими слезами, то стремится облегчить ее муки своим раскаянием… Столь мрачная картина, сударь, открылась перед моим взором.
Когда я вошел к ней в комнату, госпожа де Франваль узнала меня… Она схватила меня за руку… увлажняя ее слезами, она едва слышно произнесла несколько слов, ибо воздух с трудом вырывался из ее груди, содрогавшейся в конвульсиях под воздействием яда… Она прощала вас… молила за вас Небо… Особенно просила она пощадить дочь ее… Знайте же, недостойный человек, что последние мысли, последние молитвы той, кого вы столь злодейски терзали, были о вашем счастье.
Я принял на себя все хлопоты; призвал на помощь слуг, приказал позвать самых известных светил медицины… непрестанно утешал вашу Эжени… Тронутый ужасным ее состоянием, я не мог отказать ей в утешении. Все было напрасно. Жена ваша скончалась в конвульсиях… в неописуемых муках…
В этот скорбный час, сударь, я увидел доселе не виданное мною воздействие раскаяния: Эжени устремляется к телу матери и в ту же самую минуту умирает. Сначала мы решили, что она лишь в обмороке… Но нет, все жизненные функции ее угасли, члены похолодели. Воистину причиной ее смерти стало жестокое потрясение, вызванное раскаянием, горем и отчаянием…
Да, сударь, они обе для вас потеряны. И колокола, чей звон вы все еще слышите, оплакивают одновременно двух женщин, рожденных вам на счастье, но ставших из-за злодейства вашего жертвами своей привязанности к вам. Их окровавленные призраки будут преследовать вас до самой могилы.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу