Донасьен Сад - Эжени де Франваль

Наступила ужасная ночь, северный ветер, град… казалось, все стихии разом решили обрушиться на несчастного… Вероятно, сама природа, возмущенная преступлениями того, кто имел несчастье пробудить гнев ее, решила, прежде чем призвать его к себе, подвергнуть его всем имеющимся в ее распоряжении карам…

Франваль в разодранной одежде, но не выпуская шпагу из рук, пытался отойти как можно дальше от печального места, держа направление в сторону Вальмора. Плохо зная окрестности, где он прежде, как нам известно, побывал всего лишь раз, он блуждал по темным тропинкам совершенно незнакомого ему леса… Вконец обессилевший, раздавленный болью… снедаемый беспокойством, измученный бурей, он упал на землю, и первые в жизни слезы потоком хлынули из глаз его…

— О, я несчастный! — воскликнул он. — Все стихии объединились, чтобы раздавить меня… заставить испытать муки совести… Несчастье рукой своей сдавило сердце мое. Обманутый ласковым признаком благополучия, я всегда презирал несчастных.

О обожаемая супруга моя… ты, кого я столь жестоко оскорблял, ты, кто, быть может, уже принесена в жертву неутолимой моей жестокости!.. Общество, украшением коего ты являлась, увидит ли оно тебя впредь? Рука Неба смогла ли остановить мои злодеяния?..

Эжени, дочь излишне легковерная… столь постыдно соблазненная моими гнусными уловками… смягчила ли природа твое сердце?.. Остановила ли она преступление, порожденное моей склонностью и твоей слабостью? Не упущено ли время?.. Праведное Небо, осталось ли время?..

Внезапно жалобный и величественный звон многочисленных колоколов, печально вознесшийся к затянутому тучами небу, пробудил в нем ужас перед грозящей ему участью… Он рвался вперед… содрогаясь от страха…

— Что слышу я? — восклицал он, поднимаясь с земли. — Жестокосердная дочь… Неужели звон этот возвещает смерть… и вот оно, отмщение?.. Ад ли выслал своих фурий, дабы завершить начатое ими дело?.. Что возвещают мне эти звуки?.. Где я? Почему я их слышу?.. Рази, о Небо!.. Рази насмерть виновного…

И распростершись на земле, он взывал:

— Великий Боже! Услышь меня, я присоединяю свой голос к тем, кто в минуту сию призывает тебя… Ты видишь мое раскаяние… В могуществе своем прости, что усомнился в тебе… Будь милостив и услышь мольбы мои… первые мольбы мои, с коими осмеливаюсь я обратиться к тебе! Верховное Существо… спаси добродетель, обереги ту, кто была самым прекрасным твоим творением на земле. Не дай, чтоб звон этот… увы, печальный этот звон, возвещал бы смерть той, чью жизнь молю тебя защитить.

И в исступлении Франваль, испуская бессвязные звуки, не ведая, ни что делает, ни куда идет, устремился по первой попавшейся тропинке… До него донесся какой-то шум… Рассудок возвратился к нему… Он прислушался… Это был всадник…

— Кто бы вы ни были, — кричал Франваль, подбегая к нему, — кем бы вы ни были, сжальтесь над несчастным, чей разум помутился от горя. Собственной рукой готов я положить конец дням своим… Вразумите меня, поддержите, если не чужды вам человечность и сострадание… сжальтесь надо мной, спасите меня от меня самого.

— Боже! — услышал в ответ голос, столь хорошо знакомый злополучному Франвалю. — Это вы!.. Здесь… О Небо!

И Клервиль… а именно его, сего достойного человека, вырвавшегося из оков Франваля, судьба посылала несчастному в самый горький час его жизни… Клервиль соскочил с лошади и попал в объятия своего врага.

— Сударь, — восклицал Франваль, прижимая к груди этого честного человека, — это вы, вы, кому причинил я столько зла? О, вы должны ненавидеть меня!

— Успокойтесь, сударь, успокойтесь, я не помню причиненных мне вами обид, не помню зла, что хотели вы навлечь на меня, и если Небо позволит мне оказать вам услугу… я, сударь, вынужден заняться вашими делами…

Присядем же… устроимся у подножия кипариса, ибо лишь его мрачная листва достойна теперь венчать вашу голову… О мой дорогой Франваль, сколь печальные известия предстоит мне вам поведать!.. Плачьте… о друг мой! Слезы облегчат ваше страдание, а то, что сообщу я вам, заставит вас рыдать еще горше… Умчались сладостные дни… рассеялись, подобно сну, и отныне вам уготованы лишь дни горестные.

— О сударь, я догадываюсь… этот звон…

— Он возносит к подножию престола Верховного Существа… благоговейные слова молитв безутешных обитателей Вальмора, которым Предвечный дозволил узнать ангела, но лишь затем, чтобы оплакать его и скорбеть…

Услышав эти слова, Франваль направил острие шпаги прямо в сердце, едва не положив конец дням своим. Но Клервиль, предвидя подобную развязку, восклицал: