Донасьен Сад - Эжени де Франваль

Франваль поблагодарил жену. Но, нимало не желая в бездействии ожидать решения суда, он предупредил ее, что хочет ненадолго уехать в Швейцарию и оставляет ей Эжени. Однако просил обеих не покидать Вальмора до тех пор, пока его участь не прояснится. Что бы ни случилось, он обязательно вернется к нежной своей супруге, и если препятствий тому не будет, они в согласии вернутся в Париж или, в худшем случае, отправятся на жительство в какое-нибудь безопасное место.

Приняв решение, Франваль, постоянно помнивший, что единственной причиной изменения судьбы его был сговор его жены с Вальмоном, и страстно жаждавший отомстить, приказал передать дочери, что он ждет ее в дальнем конце парка. Затворившись с ней в уединенном павильоне и потребовав у нее клятву в слепом ему подчинении, он целовал ее и говорил следующее:

— Вы больше не увидите меня, дочь моя… быть может, никогда более…

И, видя, что Эжени залилась слезами, продолжал:

— Успокойтесь, ангел мой, ибо от вас зависит возрождение счастья нашего во Франции или в иных краях. Довольствуясь малым, мы можем быть столь же счастливы, как и прежде. Тешу себя надеждой, Эжени, что вы тоже в это верите и знаете, что единственной причиной несчастий наших является мать ваша.

Не беспокойтесь, я не забыл о мести. Вам хорошо известно, почему я решил скрыть истинные свои намерения от жены, вы сами одобрили меня, помогли надеть повязку на глаза ее. И вот срок настал, Эжени, пора действовать; от этого зависит ваше спокойствие, предприятие это обеспечит покой и мне. Надеюсь, что вы меня понимаете; вы достаточно разумны и встретите предложение мое без ненужного волнения… Да, дочь моя, надо действовать, и без промедления, без колебаний, и это должно быть делом ваших рук.

Мать хотела сделать вас несчастной, она осквернила узы, нарушила их единство и тем самым потеряла на них права. Отныне она для вас просто женщина, к тому же ставшая смертельным врагом вашим. Следовательно, извечный закон природы, запечатленный в сердцах наших, требует первыми избавиться от тех, кто злоумышляет против нас.

Священный сей закон, побуждающий к действию и вдохновляющий поступки наши, состоит в том, что себя должны мы возлюбить более, нежели ближнего своего… Сначала мы сами, а потом все остальные — таков закон природы. Никакого почтения и, следовательно, никакой пощады тому, кто, как доказано, стал причиной несчастий наших или же пытался погубить нас. Поступать по-иному, дочь моя, означало бы поставить интересы ближнего выше своих собственных, а это было бы неразумно. Теперь же давайте обсудим избранный мною для вас способ действий.

Я вынужден уехать, и вы знаете почему. Если я оставлю вас наедине с этой женщиной, то не пройдет и месяца, как она при содействии матери отвезет вас в Париж, а так как после разразившегося скандала вы вряд ли сможете выйти замуж, то оба эти безжалостные создания станут полновластными хозяйками над вами и отправят вас в какой-нибудь удаленный монастырь оплакивать вашу слабость и наши утехи.

Ваша бабушка, Эжени, преследует меня, именно она сплачивает моих врагов, дабы в конце концов уничтожить меня. Не свидетельствуют ли подобные ее действия о странном желании заполучить вас обратно и, без сомнения, подвергнуть суровому заточению? Чем хуже идут мои дела, тем большую силу и доверие приобретают мучители наши. Несомненно, что ваша мать тайно возглавляет эту клику, нет сомнений и в том, что, как только я уеду, она незамедлительно воссоединится с ней. Клика эта стремится погубить меня единственно из желания сделать вас несчастнейшей из женщин. Следовательно, поспешим лишить ее основного источника энергии, сиречь госпожи де Франваль.

Возможен ли иной ход событий? Могу ли я увезти вас с собой? Разъяренная мать ваша тотчас же объединится со своей родительницей, и мы с вами, Эжени, навсегда лишаемся покоя. Нас будут разыскивать повсюду, ни одна страна не в праве будет предоставить нам убежище, нигде на земле не будет ни единого безопасного уголка… недоступного взорам чудовищ, чья ярость будет нас преследовать. Разве вы не знаете, сколь далеко простирается гнусная власть деспотов и тиранов, подкрепленная полновесным золотом, когда ими движет злоба?

А если ваша мать мертва, то госпожа де Фарней, любящая ее более, нежели вас, и действующая исключительно в ее интересах, видит, что клика ее сократилась на одного человека, именно того, кто ее к этой клике привязывает, и прекращает свои интриги, перестает возбуждать врагов моих… перестает натравливать их на меня. Отныне одно из двух: или дело Вальмона улаживается и ничто более не препятствует нашему возвращению в Париж, или, напротив, ему дают ход и мы вынуждены бежать за границу, дабы попытаться избежать преследования этой ненавистной Фарней, которая, пока мать ваша жива, изо всех сил будет стремиться разрушить наше счастье, ибо она твердо убеждена, что лишь на его обломках дочь ее сможет построить благополучие свое.