Пьер Луис - Афродита

— Ну уж, будто бы!

— Можешь мне поверить. Ради нее я сама готова на любые глупости. Здесь никто не сравним с нею красотою.

Наконец девушки подошли к Керамику. Это была огромная белая стена, испещренная черными надписями. Когда кто-нибудь хотел встретиться с куртизанкою, ему нужно было всего лишь написать на стене ее и свое имена, а также цену, которую он был готов уплатить за свидание; если то и другое устраивало красавицу, она становилась у стены, ожидая предполагаемого любовника.

— Взгляни только, Сезо! — со смехом вымолвила Трифера. — Это что за шутник такое измыслил?

И они прочитали три слова, написанные большими буквами:

БАКИС

БЕРСИТ

2 ОБОЛА

— Никому не дозволено так насмехаться над женщинами! — проворчала Трифера. — Будь я римарком, привлекла бы негодяя к ответственности!

Чуть поодаль Сезо остановилась пред другой, более заманчивой надписью:

СЕЗО ИЗ КИИДА

ТИМОН, СЫН ЛИЗИАСА

1 МИН

Она слегка побледнела, потом сказала:

— Я остаюсь.

И прислонилась к стене, стараясь не замечать завистливых взоров проходивших мимо куртизанок, на которых нынче не было спроса.

Музарион тоже нашла заманчивое предложение — пожалуй, даже очень заманчивое.

Трифера вернулась на дамбу одна.

Время шло, толпа постепенно редела. Однако три женщины продолжали петь и играть на флейтах.

Увидев какого-то незнакомца, брюшко и одеяние которого показались ей забавными, Трифера фамильярно похлопала его по плечу:

— Эй, папаша, бьюсь об заклад, что ты не александриец!

— В самом деле, малютка, — ответил мужчина, — ты угадала. Как видишь, я поражен вашим городом и его обитателями.

— Ты из Бубаста?

— Нет, из Кабаза. Я прибыл сюда торговать зерном и надеюсь уехать завтра, увезя с собою самое малое пятьдесят два мина. Благодарение богам, год был урожайный!

Мимолетный интерес Триферы к незнакомцу внезапно возрос.

— Дитя мое, — между тем начал он застенчиво, — ты можешь оказать мне огромную услугу! Моей жене и трем дочерям было бы очень интересно узнать, каких знаменитостей встречал я в Александрии. Ты, должно быть, знаешь хоть кого-нибудь?

— Да, кое-кого, пожалуй! — усмехнулась Трифера.

— Хорошо. Сделай милость, если кто-то из них пройдет мимо, скажи мне. Здесь столько богатых, важных особ... наверняка я видел умнейших философов и именитых граждан — да вот беда, никого не знаю по именам.

— Я окажу тебе эту услугу. Кстати — вот Нократес.

— Кто же он, этот Нократес?

— Философ.

— А что он проповедует?

— Что нужно молчать.

— Клянусь Зевсом, это учение вовсе не требует гениальности и совсем мне не по нраву.

— А это Фразилас.

— Кто он?

— Да так, просто глупец.

— Зачем же ты говоришь о нем?

— Затем, что другие считают его великим.

— Почему?!

— Он обо всем судит с улыбкою — это подкупает слушателей, а еще выдает прописные истины за откровения. С приправою из улыбки люди готовы переварить любую чушь!

— Как-то все это слишком сложно... К тому же у этого Фразиласа физиономия лицемера.

— Ну, взгляни сюда. Это Филодем.

— Тоже «мудрец»?

— Нет, латинянин, поэт, пишущий на греческом.

— Ох, малютка, это же враг, я не желаю его видеть!

В это мгновение толпа взволновалась, и по ней пробежал шепот, подобный рокоту волн:

— Деметриос, Деметриос...

Трифера проворно вскочила на каменную тумбу и наклонилась к торговцу:

— Деметриос? Да, это Деметриос! Ты, кажется, мечтал повидать какую-нибудь знаменитость?

— Деметриос?.. Любовник царицы?! Возможно ль!

— Да, тебе повезло. Он редко появляется на людях. Это его первый приход на дамбу с тех пор, как я живу в Александрии.

— Где же он?

— Тот, кто склонился над парапетом и глядит на порт.

— Там двое!

— Он в голубом.

— Я никак не могу его разглядеть, он стоит спиной! — в отчаянии твердил торговец, но Трифера его не слушала.

— Он скульптор. Царица позировала ему, когда он ваял статую Афродиты для Храма.

— Говорят, что он любовник царицы, что именно он настоящий правитель Египта.

— Он красив, как Аполлон, — томно простонала Трифера.

— Ага, он поворачивается! Какая удача, что я пришел сюда! Теперь будет о чем рассказать дома. У нас о нем какие только слухи ни ходят! Говорят, пред ним ни одна женщина не может устоять. У него, наверное, было множество любовных похождений? Интересно, царица ревнует? Или она ни о чем не знает?

— Она знает о них так же подробно, как и все. Но слишком любит его, чтобы придавать этому значение. Она боится его потерять, боится, как бы он не вернулся в Родес, к своему зятю Ферекратесу. Деметриос столь же могуществен, как и царица, но захотела его именно она.