Патрисия дель Рока - Грех

Девушка слабо улыбнулась и кивнула:

– Да, я буду рада… если не причиню вам неудобств.

– Что ты, никаких неудобств! В моем особняке три служанки. Им и так часто нечем заняться, так как я почти все свое время провожу в «Дауэртсе». Ты пока собирайся, твой отец уже отослал мне твои вещи, которые пригодятся в моем доме. Только, извини, но я не смогу уделять тебе много времени. Ты сама все понимаешь…

– Я понимаю. Вы очень заняты, – девушка вызывающе уставилась на мужчину. – Не думаю, что это меня будет особенно беспокоить.

– Я зайду к тебе через час, будь готова. Мой шофер уже ждет нас. Хотя, я знаю, что ты любишь мотоциклы, – он лукаво улыбнулся. – Знаешь, когда-то я и сам ими увлекался. Ветер, скорость – лучшее средство, для того, чтобы забыться.

Она невольно представила себе солидного профессора на мотоцикле, в кожаном «прикиде», и чуть не рассмеялась, но вовремя прикусила губу.

– А вы уверены, что не свалились бы с него, профессор?

Мягкая ответная улыбка:

– Я очень старался. Как видишь, цел и невредим.

Всю дорогу ее смешил образ уже седеющего мужчины на мотоцикле. Это было забавно. Особенно вкупе с его всегда серьезным видом и сдержанностью. Правда, в этой личности чувствовалась власть, а не незаметность. Власть серого кардинала.

На душе стало легко. А может, всему причиной ярко-голубое небо и по-летнему радостное солнце?

Особняк Антуана де Вилла казался совершенно незаметным, хотя имел четыре этажа, так он зарос вьющимися растениями, мхом и плесенью. Темно-серый камень стен даже на фоне голубого неба, подсвеченного солнцем, выглядел, как унылые стены гробниц. Ее охватила тоска, неожиданно сменившая восторженное настроение.

Они опустились возле крыльца. Антуан рассеяно пошарил в своих безразмерных карманах и выудил изогнутый ключ. Помахав им с торжеством, он отпер двери.

Три немолодых, но резвых служанки выбежали их встречать, долго и нудно приветствовали, а потом позвали кушать.

Рите очень понравилась ее комната – светлая, с изящной, старинной мебелью.

Она прошлась по всему помещению, потрогала ладошкой деревянную мебель, немного пыльные обои, шершавые гобелены, хрустальные вазы с искусственными розами – почему-то белыми, фарфоровые статуэтки. Все хранило странное тепло, будто законсервированное, застоявшееся в веках прикосновение чужих нежных, теплых, ласковых ладоней.

Ночью Антуан де Вилл проснулся от ощущения касания женского тела. Резко открыв глаза и моментально проснувшись, он, несказанно удивившись, обнаружил рядом с собой в постели… обнаженную Риту.

Соблазнительное тело вжималось в его худощавую плоть, и ночная рубашка совсем не помогала бороться с искушением.

Слабый свет ночника подсвечивал ее удивительные глаза, которые меняли свой цвет в зависимости от переполнявших ее эмоций. Обычно глаза были бирюзовыми, но иногда становились темно-синими, когда ей было страшно или больно, а иногда – изумрудными, когда ее переполняли положительные эмоции. Пышные волосы подчеркивали тонкое, идеальное, почти кукольное личико. Она казалась неземным созданием. Директор снова вспомнил, что ее бабушка была первой красавицей среди аристократок. А одна дальняя родственница – сводила мужчин с ума одним взглядом и до самой смерти обладала множеством восторженных поклонников.

Поначалу он пришел к ошибочному выводу, что девушка страдает лунатизмом и не осознает своих действий.

– Антуан, – томно прошептала она, прижимаясь еще сильнее.

– Девочка… уходи, – тихо ответил он, ощущая противную дрожь. Он впервые за много лет снова ощутил себя… мужчиной. Живым. О, эти сказочные глаза, в которых так легко было утонуть, как в ядовитом омуте. Мужчина ощутил ее боль.

– Нет, – Рита прикусила губу, протянула тонкую руку и погладила его по седым волосам. – Я не хочу уходить. И я не уйду. Пожалуйста, – в ее голосе было столько мольбы и печали. – Не прогоняй меня! Мне так плохо!

Ее тело начала бить дрожь.

– Люби меня! Пожалуйста!

– Но… тебе всего четырнадцать! А я – уже почти старик!

Мягкий смешок прирожденной соблазнительницы. Лунный свет серебрил ее роскошные волосы. В глазах вспыхнул огонь, которому не мог противиться ни один мужчина.

«О Бог мой, я должен сопротивляться, предотвратить это!»

Но… белые пальцы скользят по его телу… вниз. Чары юности. Он оказался неподготовлен – она застала его врасплох.

Словно удар молнии прямо в сердце, он мгновенно и слишком чувственно ощутил сразу ВСЕ: высокая грудь, прижавшаяся к его груди, теплое, ароматное дыхание, тонкие, длинные ноги, обхватившие его тело, стройную, гибкую талию. Эти грешные глаза.