Терри Лоуренс: Мужчина достойный любви

Мелисса больше не чувствовала нервов, одно только отупение. Она стояла у стола, наливая ему чай.

— Если ты сядешь, я все тебе объясню.

— Я тебе давным-давно сказал, что я не лезу туда, где мне не место. Мое место в главном доме. А ты устроила себе дом здесь. Это ясно говорит само за себя.

— Неужели?

— У тебя тут все, что тебе нужно. Стол для маленькой девочки. Собственный угол. — И он ринулся к дверям, не сводя взгляда с узорчатых плиток на полу. Его охватило тихое бешенство, и он высказался, прежде, чем уйти:

— Ты могла бы меня хотя бы предупредить в письмах.

Она загородила ему выход, держа чайник в одной руке, а чашку, подпрыгивающую на блюдце, — в другой. Жанна д’Арк не могла бы держаться прямее и увереннее.

— Не думала, что такое предупреждение необходимо.

— Ты права. Ты меня уже давно предупредила.

И давно полюбила.

Она наблюдала за тем, как он расправил плечи, собрав последние силы. Рейли мог быть великолепным дворецким, но он так же, как и все, был подвержен страхам и опасениям. Просто он умел это скрывать лучше многих.

Но не от нее. Когда он в очередной раз успокоится, когда он в очередной раз постарается работой превратить свои опасения в послушание, она будет знать, почему. Несмотря на взаимные обещания перед его отъездом, она в прошлом месяце проделала то же самое: не жалея сил, она приводила это место в порядок, поджидая, тревожась. Он не заметил стоящей за всем этим заботы. Пока что не заметил.

— Я сделала это своим домом. Не хочешь ли его осмотреть?

Он не отрывал взгляда от ее лица.

— Я и так вижу.

Она кивнула через плечо.

— Кухня.

Стиснув руки за спиной, он резко обернулся.

— Что ж, кухня как кухня.

Она кивнула через другое плечо.

— Спальня.

Он не желал поворачиваться, глядя ей прямо в глаза, и словно потеряв что-то и зная, что найдет это только там.

— Мелисса.

Нет. Все будет, как она хочет. Во-первых, ей следует принять решение. Если она поставит чайник, то дверь останется незащищенной. И он сможет уйти прежде, чем она выскажется. И она быстро придвинулась к нему.

Поставив также и чашку с блюдцем, она схватила его за руку и потащила, бесстыдно заимствуя тактику Авроры: ничем не прикрытая сила воли.

— Заходи. Я кое-что тебе покажу.

Она сумела подвести его к самой двери спальни. Он бросил недовольный взгляд на постель и увидел стеганое одеяло сшитое для него шеф-поваром, яркие акварели, развешенные Мелиссой по стенам, комод в углу. Его комод.

Стоя позади него, она скрестила руки, готовая выступить в свою защиту.

— Полагаю, что ты не заходил к себе в комнату прежде, чем направиться сюда и наорать на меня.

У него не было на это времени. Он не видел ее целый месяц, мечтая о ней, с нетерпением дожидаясь этого дня. Вот почему его буквально контузило, когда он услышал от шеф-повара, что она перебралась в коттедж. Но он не услышал от шеф-повара, что она забрала с собой в коттедж.

Он медленно обернулся.

Мелисса задрала подбородок, точно боксер, который из глупой бравады пренебрегает защитой. Но у нее больше не было чувства самосохранения. Оно ей больше не требовалось.

— Я знаю, что ты любишь, когда вещи стоят на своих местах. Вот их место.

— Ты перенесла сюда мою спальню?

— Она должна быть там, где находишься ты. Со мной.

Он никак не мог как следует обнять ее. Понадобилась минута, чтобы он пришел в себя. Коттедж и для него имел особое значение. Он был местом, где они впервые занимались любовью; местом, где он чуть было не остался на бобах из-за собственной сдержанности. Больше он не хотел гробить предоставившийся шанс. Другого не будет.

Он прошел на середину гостиной, бросая взгляд на камин, на старинные каминные приборы, которые она, должно быть, позаимствовала из голубой спальни восточного крыла, на кресло с оттоманкой, знакомые ему по западному крылу. Место это было составлено из отдельных предметов Бедфорд-хауза, предметов, составляющих его жизнь, а также работ Мелиссы, причем все было сведено воедино умелой ее рукой так, что стало составлять единое целое, органически слившись.

Чересчур умелой, поразмыслив, решил он. Ибо поскольку у нее никогда не было дома, который она могла бы назвать своим, она превратила этот коттедж в идеальный, поросший виноградником дом, как на картинке. И она сделала это для них двоих.

— Ты полагаешь, что мы будем жить вместе. Верно?

— Не совсем так. — Она подошла к нему, нога к ноге, лицо к лицу.