Габи Шёнтан - Мадам Казанова

После своего возвращения в Санкт-Петербург я заметила происшедшую в российском императоре перемену — он ударился в религиозный мистицизм и усердно искал совета на страницах Библии. Более того, он обнаружил некое сверхъестественное совпадение между Священным писанием и своими собственными взглядами и намерениями: он-де, Государь Всея Руси, был избран Господом, чтобы сокрушить Бонапарта и стать освободителем Европы. Император нашел даже библейское пророчество, применимое к нему самому: «…и позвал я одного с севера…» Эти слова из Библии он считал верным знаком своей божественной миссии. У меня не было никаких возражений против его религиозного фанатизма. В конце концов, все равно, руководствуется ли он указаниями из Священного писания или советами своих министров, главное, чтобы они побудили российского императора проявить активность и выступить на стороне врагов Наполеона. Поэтому я постаралась подкрепить его идеи:

— Ваше Величество, я всем сердцем верю в вашу божественную миссию. Но могу я напомнить вам о своем кузене Поццо ди Борго, который, как и я, верит в вас? В данный момент он находится в Англии, и я знаю, что он готов беззаветно служить Вашему Величеству, если вы милостиво согласитесь поручить ему какое-либо важное дело. Мой кузен — человек веры, посвятивший свою жизнь уничтожению антихриста.

В последнее время, разговаривая с императором, требовалось всячески подчеркивать его особое предназначение — это входило в правила игры, которой он был сейчас так увлечен.

Император Александр важно кивнул.

— Мне нужен каждый человек, придерживающийся правильной веры.

— Если позволите, Ваше Величество, я сделаю еще одно предложение, — сказала я осторожно. Настроение императора стало теперь крайне непредсказуемым — невозможно было с уверенностью сказать, сколько продлится его смирение и в какой момент самодовольство беззастенчиво отсечет Слово Господне от привычных человеческих устремлений Александра. Пока же император хранил спокойствие.

— Говорите, — милостиво позволил он.

— Бернадот, шведский кронпринц, является моим знакомым… — Тут я отчетливо припомнила степень своего знакомства с Бернадотом и поспешно поправилась: — …является моим другом со времени поездки в Париж. Я знаю его отношение к Бонапарту. Он придерживается точно таких же взглядов, что и мы. Если желаете, Ваше Величество, я могла бы неофициально связаться с ним.

Император Александр с интересом посмотрел на меня.

— Вам необыкновенно повезло, мадам. Вы можете жить по своему усмотрению и можете сами находить друзей, нисколько не заботясь об их политических пристрастиях.

Я промолчала, удержав замечание, готовое было сорваться у меня с языка. Как бы ни заблуждался император, его никогда не поправляют.

О своей беседе с императором Александром я рассказала Брюсу Уилсону.

— Хорошо. — Он кивнул, что вовсе не означало похвалу в мой адрес, а лишь то, что он принял сказанное к сведению. — Когда Поццо ди Борго снова приедет сюда, я с легким сердцем смогу покинуть Россию.

— Вы хотите уехать? — спросила я.

Уилсон хмуро пыхнул своей трубкой.

— Я должен. В ответ на постоянные нарушения Россией установленной Бонапартом континентальной блокады Англии Наполеон способствует падению курса рубля во Франции. Российский император ответил на это введением высоких пошлин на ввоз всех французских товаров и при этом позволил беспошлинно ввозить в Россию товары на судах под нейтральным флагом. Это будет продолжаться и дальше, по принципу «око за око, зуб за зуб». Развязку легко предвидеть: будет война. И начнет ее Бонапарт, поскольку он уверен в том, что если он завоюет Россию — а он, естественно, рассчитывает на успех, — то ему удастся разделаться со своим заклятым врагом, — Англией. — Уилсон выбил трубку, обсыпав пеплом и крошками табака свой жилет. Он продолжал: — Обычно, когда Бонапарту приходит в голову идея, которая кажется ему многообещающей, он идет по ложному пути.

— Эту войну Бонапарт тоже выиграет? — спросила я тревожно.

Уилсон покачал головой.

— Нет, эту войну ему не выиграть, — ответил он, смахивая пепел с жилета. — Бонапарт недооценивает самого главного союзника России — русскую зиму.

Через некоторое время Карло прибыл в Санкт-Петербург, но прежде чем я увиделась с ним, ко мне зашел попрощаться перед отъездом Брюс Уилсон.

— Я еду в Вену. Император Франц, тесть Бонапарта, ведет себя не очень-то по-родственному. Он заверил российского посла в том, что во французском лагере у России есть активный союзник — Австрия, и что в будущей войне среди вражеских солдат не будет ни одного австрийца. Сейчас мое место в Вене. Я помогу там перетасовать колоду перед решающей игрой с Бонапартом.