Ежи Косински - Игра страсти

Фабиан повторил маневр, продолжая управлять лошадью лишь с помощью ног, не натягивая поводья и держа клюшку наготове. Каждый раз во время прыжка он предоставлял лошади свободу действий, возможность вытягивать шею, балансировать головой и старался сидеть в седле твердо, не перемещая своего веса, чтобы не мешать лошади совершить прыжок. Чтобы исключить всякую ассоциацию с болью, которая могла бы заставить кобылу внезапно остановиться перед препятствием и выбить его самого из седла, Фабиан воздерживался от применения хлыста перед прыжком и старался не натягивать поводья слишком резко после того, как препятствие было преодолено.

Около полудюжины принадлежащих Костейро грумов заняли места вдоль поля и возле ворот. Аргентинец поднял руку, показывая, что готов начать состязание. Костейро и Фабиан двинулись к середине поля.

Александра, встряхивая влажной копной волос, отошла от кинокамеры в тот момент, когда оба мужчины направились к ней. Фабиан увидел в ее руках белый мяч; он понимал ее волнение — словно у школьницы, собирающейся играть и с нетерпением ожидающей сигнала, когда можно будет вбросить мяч.

Когда Фабиан и Костейро остановились у кромки поля, она вбросила мяч, описавший плавную дугу. Прежде чем мяч остановился рядом с ними, Костейро, жаждущий добраться до него и охваченный азартом, свернул в сторону и подхватил клюшкой мяч, чтобы послать его в воздух. Когда мяч взвился вверх, он помчался следом за ним, размахивая клюшкой словно маятником. В это время его лошадь плавно преодолела параллельные брусья. В тот самый миг, когда кобыла взвилась над перекладиной, аргентинец перехватил мяч в полете и направил его в сторону ворот. Фабиан, отстававший на три корпуса, не в силах догнать его, увидел, как лошадь Костейро преодолела еще три препятствия, продемонстрировав свою легкость и прыгучесть. Приблизительно в сотне ярдов от ворот Костейро догнал мяч. Его клюшка снова ударила по нему безукоризненно точно. Удар прозвучал словно аплодисменты. Будто выпущенный из катапульты, мяч угодил в ворота.

Послышались аплодисменты, возгласы восторга и поощрения, изданные грумами Костейро, стоявшими возле ворот и у кромки поля. Притормозив, Костейро поднял руку, чтобы оповестить о забитом голе. Коснувшись края шлема, аргентинец, пунцовый от распиравшей его гордыни, уверенный в себе, пустил свою лошадь перед камерой Александры, ответив на ее поздравление приветственным взмахом клюшки. В тот момент, когда оба соперника двинулись к ней, возвращаясь в точку старта, грум передал молодой женщине новый мяч. Она появилась из-за камеры, розовая от возбуждения. Словно бросая кому-то вызов, смелым движением она швырнула мяч, упавший между ними.

На этот раз мяч очутился возле Фабиана, но он чувствовал себя вялым, апатичным, неуверенным в том, что сможет дать отпор аргентинцу. Думая о привязанности друг к другу Александры и Костейро, о том, как ловко аргентинец попадает по мячу, Фабиан был в растерянности: он еще не выработал свою линию поведения и не знал, играть ли ему с мячом или же с аргентинцем.

После нескольких первых ударов под шлемом Фабиана стал скапливаться пот, его струйки попадали в глаза, мешая ему видеть, заставляя чаще моргать глазами. Вскоре на губах у него появился привкус соли, пот стал течь у него по шее и подбородку. В левой руке он сжимал хлыст и поводья, правой — клюшку, поэтому не мог поднять забрало и вытереть пот. Чтобы стряхнуть его наземь, он опустил голову, глядя вниз, на зеленый газон, который скользил под лошадью, словно лента конвейера. Он четко видел поверхность газона, каждый выгоревший клочок, каждую изумрудную полосу. Его глаза машинально отмечали выжженную солнцем траву, росу на мяче, походившем на выступивший пот.

Чтобы подготовиться к удару, Фабиан мысленно выработал план действий. Размахнувшись клюшкой, которая описала дугу, поднимавшуюся снизу вверх, к точке соприкосновения с мячом — она находилась чуть впереди линии ноги, — движением кисти, похожим на взмах дельфиньего плавника, он увеличил скорость клюшки в тот самый момент, когда ее головная часть соприкасалась с мячом ниже его центра. Он взвился в воздух благодаря сочетанию собственной инерции всадника со скоростью лошади и холодного порывистого ветра, гнавшего мяч вперед.

Фабиан обогнал Костейро и, не прилагая усилий, ударил по мячу, быстро послав его вперед. Мяч остановился в нескольких дюймах от тройных брусьев. Пустив лошадь быстрым галопом, он преодолел планку и помчался в сторону белого пятна, но тут сообразил, что лошадь не поняла команды и недостаточно замедлила бег, чтобы он смог нанести удар по мячу. Кобыла ударилась о препятствие грудью, с шумом сбив ограждение и разорвав цветные ленты.