Ежи Косински - Игра страсти

Там Фабиан снова услышал свое имя. Его вызывали на арену, где Капитану Ахаву будет присужден приз за второе место. Подъехав к судьям, Фабиан поразился, когда увидел среди них Ванессу: именно ей предстояло вручить призы, носящие имя ее семейства. Сняв кепку, он спрятал ее под мышку и наклонился, чтобы взглянуть, как она прикалывает розетку к удилам Капитана Ахава. Девушка подняла к нему взор, и он взял ее за руку. В ее глазах стояли слезы, а губы беззвучно шептали слова: «Я люблю тебя», которые были понятны только ему. Его охватила та же боль разлуки, которую он испытывал всякий раз, когда она покидала его жилище на колесах. Судьи и их помощники, репортеры и фотографы, ее близкие и друзья для него не существовали, а сама она была всего лишь проекцией точек в пространстве и времени, которые она занимала в его памяти. Надев кепку, он осадил Капитана Ахава и, повернувшись, рысью уехал прочь.

В паддоке он передал коня главному конюху. Тот, взволнованный успехом жеребца, чуть не забыл сообщить Фабиану, что Хейворд, которого успел осмотреть доктор, спит и за его здоровье можно больше не тревожиться.

Фабиан поспешно облачился в собственную одежду. Стремясь избежать встречи с семейством Ванессы и очередного столкновения с Александрой, он смешался с толпой расходившихся зрителей и ушел подальше от суматохи и шума Мэдисон Сквер Гарден. Он тотчас затерялся в уличной толпе и вскоре добрался до своего трейлера, на бортах которой висели таблички: РЕАКТОРНАЯ АППАРАТУРА. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН, которые служили надежной защитой как от законопослушных граждан, так и преступных элементов.

ФАБИАН находился на последнем отрезке пути в Палм-Бич. Ему хотелось побывать в Веллингтоне — курортном местечке, спроектированном и построенном в качестве анклава любителей игры в поло с конюшнями и полями, где для игроков и их пони был рай на земле. Он надеялся найти там тех, кто захочет с ним сыграть.

Он оказался на скоростной магистрали. Успев уплатить пошлину за проезд по ней, он встретил взгляд контролера, оценившего великолепие трейлера, перестроился на центральную полосу движения и стал увеличивать скорость, но тут заметил полицейский автомобиль, обгонявший его. Сидевший в нем полицейский знаком приказал ему остановиться.

Сбавив скорость, Фабиан остановил трейлер на обочине дороги и опустил стекло со своей стороны. На бока трейлера он успел повесить таблички «Междуштатные перевозки» и поэтому не думал, что нарушил какие-то законы. С регистрацией у него было все в порядке, лимита скорости он не превышал. Подойдя к трейлеру, полицейский с улыбкой поднял глаза.

— Прошу извинить за то, что остановил вас, сэр, — произнес он. — Но если вы мистер Фабиан, владелец этого, — прочитав надпись, он закончил, — этого транспортного средства, то у меня для вас срочное сообщение.

— Я Фабиан, — отозвался он. — Но от кого это сообщение?

Из кармана рубашки полицейский достал телеграмму и протянул ее водителю.

— Отправитель филиал «Стейт Континентал Бэнк» в Палм-Бич, — сказал он. — Они предполагали, что вы проедете в этом направлении и попросили задержать вас у этого контрольного пункта.

Фабиан вскрыл конверт и посмотрел на телеграмму. В ней содержалась просьба срочно связаться с управляющим филиалом.

— Как они узнали, что я поеду по этой дороге? — спросил он. — Я сам не был уверен, что поеду сюда.

— Неужели есть что-то такое, чего эти банки не знают? — отозвался полицейский, поправляя солнечные очки.

Фабиану, для которого денежные операции сводились чаще всего к получению наличных сумм да небольших средств от продажи его книг, присылаемых ему агентствами, банки казались недоступной его пониманию системой расчетов и подсчетов, где хозяйничали сидящие за конторками и прилавками люди, запрограммированные таким образом, чтобы быть быстро соображающими, вежливыми, со всегда готовой улыбкой на устах и в итоге выжатыми как лимон. Подобно банкоматам, установленным в вестибюлях сбербанков, манипулируя, с их разрешения, жизнями живых людей в их присутствии, передавая или удерживая деньги, руководствуясь какой-то высшей мудростью, мужчины и женщины, служащие в банках, в глазах Фабиана были такими же функциональными, как сами денежные средства, одновременно абстрактные, как математические иероглифы, и конкретные, как наличные суммы, без которых он не мог ни накормить своих пони, ни перевозить с места на место свой трейлер.