Розалин Майлз - Греховная связь

— Я бы очень хотел поехать с тобой, Клер, действительно хотел. Да и отдохнуть не помешает — мы бы в Сиднее кое-что купили, малость развеялись…

Клер смотрела на свою золовку, разрываемая между чувствами вины и благодарности.

— Ты правда поедешь. Джоан? Не буду притворяться, я боюсь ехать одна. Понимаю, как хотелось бы тебе присутствовать на празднествах, но мне просто больше просить некого. Мама еще не оправилась после папиных похорон, да и с ногами у нее плохо… И Роберт тогда мог бы служить…

Для них обеих, думал Роберт, нет ничего на свете важней. Если он не согласится с таким вариантом, Клер просто-напросто откажется от приглашения гинеколога и без слез и жалоб обречет себя еще на полгода надежд, ожиданий и разъедающих капля за каплей разочарований. В наступившей тишине в голове у него всплыл стих из Притч Соломона: „Надежда, долго не сбывающаяся, томит сердце, а исполняющееся желание — как древо жизни.“ [11] Притч. 13:12.

Да будет так.

— Ты должна ехать, милая, — ласково настаивал он. — И если Джоан поедет с тобой, будем благодарны ей за ее любовь и самопожертвование.

Клер улыбалась, ей хотелось и плакать и смеяться.

— Ты так добр ко мне, Роберт. Так добр. Я только туда и обратно, обещаю. Одна нога здесь — другая там! Я будут тебе звонить каждый день. И очень скучать, дорогой. Мы обе будем скучать, правда, Джоан?

Остаток вторника прошел в спешных сборах, телефонных звонках, дорожных хлопотах и в торопливых попытках не упустить ни одну мелочь в готовящемся праздновании Столетия Брайтстоуна.

— Билетов в спальный вагон нет, Клер, но я забронировала номер, — отоспимся, когда доберемся до Сиднея…

— Мам, пришло приглашение в клинику — да, в Сидней — сегодня вечером, на поезде дальнего следования…

— Роберт, секретарь архиепископа должен позвонить в субботу и сообщить, сможет ли он прибыть на праздничное богослужение… и не забудь сказать Алли Калдер, чтобы все материалы для выставки она доставила сама, теперь я не смогу проконтролировать ее, не забудешь?

Наконец они уехали, и дом погрузился в непривычное безмолвие. Непривычное, но блаженное. Он бродил из комнаты в комнату — и повсюду господствовала дремотная тишина и осеннее солнце — предоставленный самому себе, радуясь этому чувству одиночества, возможности побыть наедине с самим собой, которая так редко выпадала ему.

— Нельзя, чтобы это превратилось в привычку, — с горечью убеждал он себя, — хотя как может стать привычкой то, чего нет!

Да он и не будет по-настоящему одинок все это время. Ведь у него есть компания. В среду утром должна прийти Алли. Это ее день. Он встал чуть свет и сам удивился, что весело насвистывает и напевает под душем. Позже ему надо было ехать в Брайтстоун, поэтому он особенно тщательно оделся и дольше обычного прихорашивался перед зеркалом. Она, наверное, воспримет это с насмешкой, радостно думал он и с нетерпением ждал, когда Алли войдет в дверь и он увидит ее лицо.

В 9.30 у него екнуло сердце, и он понял, что что-то случилось. Раньше она никогда не опаздывала, наоборот, являлась на работу даже чуть раньше. В 10.30 он позвонил ей домой — и потом через каждый час набирал ее номер. Но тщетно. Телефон не отвечал.

Ближе к вечеру он собрал все книжки с вырезками, аккуратно наклеенные старые фотографии Брайтстоуна, документы прошлых дней, подготовленные Алли для экспозиции, и отвез все в город, где устроители ждали материалы к выставке. Закончив дела, он снова сел в машину. Роберт понимал, что надо быть очень осторожным, если он намеревается побеспокоить Джима Калдера в его берлоге. Собравшись с духом, он подкатил прямо к бунгало Калдера.

— День добрый!

К его немалому изумлению, навстречу вышел сам Джим; его маленькие глазки подозрительно буравили посетителя.

— Добрый вечер, мистер Калдер. Простите за вторжение. Я просто хочу узнать, где Алли. Она должна была сегодня прийти на работу.

— Да, нет…

Роберт чувствовал, что Калдер лихорадочно ищет ответ.

— Она больна, преподобный. Не могла прийти.

— Больна? Чем?

Пауза.

— Простуда. Схватила простуду.

— Видите ли, мистер Калдер, у нас сейчас в приходе дым коромыслом. Столько работы по подготовке Столетия — мы очень рассчитывали на Алли.

— Ага, вот оно что. Суета сует, преподобный.

Роберта подмывало наброситься на него и выбить правду из его чертовой глотки.

— Позвольте мне поговорить с Алли, мистер Калдер.

— Невозможно, преподобный. Она в ванной.