Эрик Сигал - Аутодафе

— Не беспокойся, Дэн, — как ни в чем не бывало улыбнулся Макинтайр. — Стену мы поправим. Спокойной ночи, старик.

Полагаю, любой другой, оказавшись в моем положении, бросился бы с моста в реку. Но я, как ни странно, испытывал вовсе не отчаяние, а, напротив, некое облегчение. Господь покарал меня за деяние, которое иначе как грехом назвать было нельзя. Пускай мотивом моих действий было спасение Бней-Симха от последствий мошенничества Шифмана; пусть причиной, почему я не сразу вернул эти деньги, был семидневный траур по отцу, когда я не мог никуда отлучиться. Все равно, даже если бы я взял эти деньги всего на тридцать секунд, это было бы не меньшим преступлением.

Посему я не стал ни топиться, ни топить свои печали, а прямиком направился в маленькую хасидскую синагогу в Бронксе, где в последнее время стал завсегдатаем. Я знал, что даже в этот поздний час там непременно будет один или два человека, погруженных в Библию, и я смогу к ним присоединиться. Один из них, ребе Шломо, каким-то образом почувствовал, что со мной творится неладное.

— У тебя неприятности, Данилех?

Я только пожал плечами, но он принял это за утвердительный ответ.

— С женой поссорился? — Я помотал головой. — Со здоровьем нелады?

— Нет.

— Денежные дела? — не унимался он.

Чтобы не быть невежливым, я ответил:

— Вроде того.

— Послушай меня, Данилех, — сочувственно произнес старик. — Я, конечно, не Ротшильд, но, если тебе нужно несколько долларов, я бы мог тебя выручить.

— Вы очень добры, ребе Шломо, — ответил я. — Но что мне сейчас нужно, так это ваше общество. Может, почитаем что-нибудь из Исайи?

— Отлично, пусть будет Исайя.

Нас было трое или четверо. Мы бодрствовали всю ночь, отрываясь от чтения лишь для того, чтобы попить чаю. После утренних молитв я наконец нашел в себе силы вернуться домой и без страха думать о будущем.

На автоответчике мигала лампочка. Сообщение было только одно: «Пожалуйста, позвоните декану Ашкенази в Еврейский университетский колледж».

Через пять минут я уже говорил с руководителем семинарии, где училась Дебора.

— Дэнни, я надеюсь, вы не против — мне ваш телефон дала ваша сестра, — начал декан. — Я бы не стал вас беспокоить по пустякам, но сейчас мне необходима ваша помощь.

— Чем же я могу вам помочь?

— Вам, конечно, известно о той «почти не существующей» синагоге далеко на севере, где Дебора набиралась опыта?

— Конечно. Я этих людей никогда не забуду!

— Ну, так вот, должно быть, вам будет приятно услышать, что они вас тоже не забыли. Что весьма кстати, поскольку человек, которого я планировал туда направить, раздумал становиться раввином и решил заняться полупрофессиональным футболом. Я загнан в угол. Дэнни, вы можете это сделать для меня?

— Я один?

— Вы хотите сказать, что разучились читать на иврите? — насмешливо спросил декан.

Мне было не до смеха.

— При всем уважении к вам, сэр… — попытался отбиться я, — у меня нет… нет законного права…

— Перестаньте, Дэнни! — принялся уговаривать он. — Вы прекрасно знаете, что вести службу может любой еврей. Эти люди на севере рассчитывают на вас, им нужен кто-то, кто будет руководить их молитвами — а главное, дуть в шофар.

— И проповеди читать придется? — нервно спросил я.

— Без сомнения, — ответил декан Ашкенази. — Я уверен, вы с удовольствием снова засядете за книги, и проповеди у вас получатся замечательные!

Надо ли говорить, что он оказался прав?

Я стал рыться в библиотеке Еврейского колледжа и все больше увлекался тем передовым течением в теологической мысли, проводниками которого было целое поколение молодых богословов. На самом деле многие книги меня так заинтересовали, что, потеряв всякое чувство меры, я пошел и купил себе все, что мне приглянулось.

Со времен спецкурса Беллера я не испытывал подобного интеллектуального подъема. Когда я поделился с ним своим энтузиазмом, Аарон даже пошутил, что я «отступник наизнанку», однако, как ни странно, я чувствовал, что в глубине души он доволен.

К собственному удивлению, я просиживал за книгами до трех, а то и до четырех утра, не в силах оторваться от лихорадочного изложения на бумаге своих новых воззрений.

И вот, за два дня до еврейского Нового года, я отправился к месту новой службы. Взятый напрокат автомобиль был забит книгами, а голова моя полна идей.

До Деборы мне, конечно, было далеко, но община, которую я про себя назвал «сублимированной» (раз в году добавьте воды — и она немедленно заполняет весь храм), встретила меня с не меньшим энтузиазмом.