Дэвид Лоуренс - Белый павлин. Терзание плоти

— Тогда могу я вас спросить, куда вы направляетесь? — рассердился лесник.

— Куда я направляюсь? — повторил Сайсон. — Я иду на ферму Уиллейуотер.

— Вы неправильно идете.

— Думаю, что правильно. Вниз по тропинке, мимо родника и через белую калитку.

— Но это же не общественная дорога.

— Полагаю, что нет. Я так часто пользовался ею во времена Нейлора, что и забыл о другой. Кстати, где он?

— Его скрутил ревматизм, — ответил лесник неохотно.

— Правда? — воскликнул Сайсон с сочувствием.

— Кто же вы такой? — спросил лесник с новой интонацией.

— Джон Эддерли Сайсон. Я раньше жил в Корди Лейн.

— Ухаживали за Хильдой Миллершип?

Глаза Сайсона широко открылись, он вымученно улыбнулся и кивнул. Воцарилось неловкое молчание.

— А вы — кто вы? — спросил Сайсон.

— Артур Пилбим. Нейлор — мой дядя, — ответил лесник.

— Живете здесь в Наттоле?

— Нет, остановился у дяди — у Нейлора.

— Понятно!

— Вы сказали, что идете на ферму Уиллейуотер? — спросил лесник.

— Да.

На мгновение повисла пауза, затем лесник выпалил:

— Я ухаживаю за Хильдой Миллершип.

Молодой парень смотрел на чужака с упрямым выражением, почти патетически. Сайсон взглянул на него по-новому.

— Правда? — удивился он.

— Она и я поддерживаем отношения, — сказал лесник, покраснев.

— Я не знал! — пожал плечами Сайсон. Парень ждал, что он будет делать, явно испытывая неудобство.

— И что, все уже решено? — поинтересовался нарушитель спокойствия.

— Что решено? — переспросил лесник мрачно.

— Вы собираетесь пожениться скоро и все такое?

Парень уставился на него в молчании, бессильный что-либо сказать.

— Полагаю, что так, — заявил наконец он, пылая негодованием.

— А… — Сайсон внимательно за ним наблюдал. — Я женат, — добавил он через некоторое время.

— Вы? — воскликнул Пилбим недоверчиво.

Сайсон рассмеялся удивительно горьким смехом.

— Последние пятнадцать месяцев, — сказал он.

Лесник посмотрел на него широко раскрытыми изумленными глазами, очевидно обдумывая его слова и пытаясь их понять.

— А что, разве вы не знали? — спросил Сайсон.

— Нет, я не знал, — ответил лесник угрюмо.

На мгновение воцарилось молчание.

— Ну, — сказал Сайсон, — мне нужно идти. Я полагаю, вы не возражаете? — Лесник молчал, его поза выражала враждебность. Два человека замерли, не зная, что делать дальше на открытом, заросшем травой и цветами пространстве, на маленьком уступе на краю холма. Сайсон сделал несколько нерешительных шагов и затем опять остановился.

— Надо же, как красиво! — воскликнул он.

Ему открылся изумительный вид со склона горы. Широкая тропинка сбегала от его ног, словно река, ее окаймляли нежные весенние цветы. Как поток, тропинка скатывалась в лазуревую мель полей, среди которых продолжала виться, как тонкое течение ледяной воды сквозь голубое озеро. И из-под густых веток кустов выплывали голубые тени, будто цветы в половодье.

— О, ну не прекрасно ли здесь! — воскликнул Сайсон; это было его прошлое, страна, которую он покинул, и ему было больно видеть, как она прекрасна. Лесные голуби ворковали в вышине, и воздух был наполнен веселым пением птиц.

— Если вы женились, зачем же вы продолжаете писать ей и посылать поэтические сборники и все остальное? — спросил лесник. Сайсон уставился на него, застигнутый врасплох и оскорбленный. Затем он начал улыбаться.

— Ну, — сказал он, — я не знал о вас…

Снова лесник сильно покраснел.

— Но если вы женились? — настаивал он.

— Я женился, — ответ Сайсона прозвучал цинично.

Затем, посмотрев вниз на голубую тропинку, он почувствовал себя униженным. «Какое право имел я цепляться к ней?» — подумал он горько, презирая себя.

— Она знает, что я женат, — сказал он.

— Но вы продолжаете посылать ей книги, — в голосе лесника слышалось сомнение.

Сайсон молчаливо и немного насмешливо поглядел на него, чувствуя жалость. Затем он повернулся.

— До свидания, — сказал он и ушел. Теперь все раздражало его: две ивы, одна вся золотая, благоухающая и шелестящая листвой, а другая серебристо-зеленая и колючая, напомнили ему, что он здесь рассказывал ей об опылении. Каким дураком он был! Как это бесконечно глупо!

«Ну, хорошо, — подумал он про себя, — бедняга, кажется, имеет против меня зуб. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы успокоить его». — Он усмехнулся, однако дурное настроение не покинуло его.

Ферма находилась меньше чем в ста ярдах от опушки леса. Стена деревьев образовывала четвертую сторону открытого четырехугольного двора. Окна дома выходили на лес. Со смешанным чувством Сайсон обратил внимание на цветы сливы, падающие на яркие пышные первоцветы, которые он сам принес сюда и посадил. Как они разрослись! Здесь были поляны алых и розовых и бледно-фиолетовых первоцветов под сливовыми деревьями. Он увидел чье-то лицо в окне кухни и услышал мужские голоса.