Ги Кар - Плутовка

— Все мужчины Парижа были в нее в той или иной степени когда-то влюблены… Только все проходит… особенно здесь, в Париже, где пресыщение наступает гораздо быстрее, чем где бы то ни было. Ида поняла это слишком поздно. В этом, по-видимому, кроется истинная причина ее внезапного бегства из Франции. Мысль о том, что Париж, в котором она безраздельно царствовала столько лет, начинал пренебрегать ею в пользу других — более молодых — особ, стала для нее той болью, от которой она нашла только одно средство — бегство! Но поверьте: вопреки сложившемуся у вас мнению, которое, к несчастью, находит оправдание в ощущении обидного одиночества, испытанного вами почти с рождения, Ида была не только красавицей… Она была также мужественной женщиной с очень щедрым сердцем.

— Должно быть, эти качества проявлялись только к тем, кто не имел с ней кровного родства?

— Я понимаю, что вам горько, но признайтесь — сегодня вы стократно отмщены: никогда более Ида не осмелится показаться в местах, где вы побываете. Более того, вы сотрете повсюду даже память о ней: разве вы не есть она, только более юная?

Девушка не ответила, как будто стыдливость удерживала ее от мысли о превосходстве над собственной матерью. Эта скромность окончательно покорила ее собеседника, признавшегося в порыве искренности:

— Я очень рад знакомству с вами!

— Я тоже, — сказала она, протягивая ему обе руки, которые тот задержал в своих всего на несколько мгновений.

После ее ухода он почувствовал себя одиноко.

Это было глупо — ведь Эдит была всего лишь незнакомкой, похожей на Иду, воплощавшей когда-то для него все в этой жизни… Однако Жофруа не мог отделаться от внезапно охватившего его сильного чувства. Он никак не мог изгнать из своего сознания образ прекрасной девушки, стоящей на доске для прыжков в воду, ни другой, более поздней, с белокурыми кудрями, рассыпавшимися сладострастным каскадом по белым обнаженным плечам…

Спутались все и без того неясные планы, составленные им на вечер: вместо ужина с друзьями он предпочел запереться у себя дома.

Ночь показалась ему бесконечно длинной.

Выкуривая сигарету за сигаретой, выпивая один стакан виски за другим, пытаясь забыть как Эдит, так и Иду, углубившись в чтение детективного романа, он так и не смог вырваться из-под влияния царства деспотии и ослепления, где правили женщины семейства Килинг… Доходило до того, что он вопрошал себя: не воплощают ли эти две женщины тип спутницы, предназначенной ему судьбой? Именно такое создание ему и нужно — полное жизненной силы и здоровья, источающее чувственность и непосредственность, уверенность в своем постоянном триумфе. В сравнении с ними все остальные женщины казались ему какими-то бесцветными. Единственным неудобством было то, что Ида и Эдит оказались матерью и дочерью. Это могло бы стать сюжетом хорошего водевиля или плохой драмы. Но, с другой стороны, разве они были бы так похожи, если бы не являлись родственницами? Казалось, именно это удивительное сходство манило и очаровывало его больше всего. Должно быть, где-то в книге великих тайн бытия было предречено, что женщины семьи Килинг придут на землю с одной-единственной целью — позволить реализовать чувственную сторону жизни некоего Жофруа Дюкесна.

Он полагал, что в последние месяцы стал забывать прекрасную любовницу, какой была Ида, внезапное исчезновение которой привело его в гораздо большую растерянность, чем переживаемое им сейчас первое расставание с Эдит.

Он вспомнил, как названивал, обезумев, по этому самому номеру — Бальзак 18–32, чтобы узнать, в какие дали могла отправиться его любовница. Ида даже не сочла нужным оставить ему хотя бы прощальную записку. На другом конце провода ему ответил безразличный и отвратительный голос Лиз — горничной, презиравшей его. С плохо скрываемой вежливой иронией Лиз отвечала, что она не знает нового адреса мадам.

Желая выяснить все до конца, Жофруа помчался на авеню Монтень в надежде узнать у консьержки в обмен на крупную купюру место, куда та должна будет пересылать корреспонденцию хозяйки квартиры. Но и там он наткнулся на стену молчания: исчезновение прекрасной мадам Килинг было окружено настоящей тайной. Молодой человек подумал было, что речь идет о бегстве с другим, но очень быстро отогнал эту мысль: Ида его слишком любила, чтобы подыскать замену так быстро.

Единственная информация, полученная от сторожа дома, указывала на то, что мадам Килинг покинула Францию. Он перебрал в памяти все страны Европы, особо остановившись на Италии, поскольку Ида часто говорила, что именно там хотела бы умереть… И ни разу в его взбудораженное сознание не пришла мысль о Соединенных Штатах — стране, которую она, по ее словам, презирала. Надо было произойти этой изумительной встрече с Эдит, чтобы наконец выяснить, где укрылась Ида, чтобы забыть Париж, забыть Францию. Одновременно Жофруа нашел объяснение почти болезненному ужасу, испытываемому его бывшей любовницей перед Америкой: она отказывалась жить на одном континенте со своей дочерью, вызывающая красота и жизнеутверждающая молодость которой означали для нее, считавшей себя еще неотразимой, полное поражение.