Ги Кар - Плутовка

Для Жофруа мало значило место, где они проведут первые недели совместной жизни: главное, что рядом будет она. Он невольно сопоставил ребяческое желание своей невесты с одной мыслью, неоднократно высказываемой его бывшей любовницей: «Больше всего я сожалею не о том, что вышла замуж в США за человека, которого не любила, но о том, что не смогла провести медовый месяц в Италии… Господин Килинг непременно хотел показать мне Ниагарский водопад! Это было, конечно, восхитительно, но слишком грандиозно для молодой женщины, совершенно равнодушной к величию природы, в которой она искала только умиротворенности. И кто знает: если бы у месье Килинга хватило ума увезти меня на итальянские озера, может быть, все закончилось бы тем, что я нашла бы в нем некий шарм. Ведь это очень важно, на каком фоне распускается первая любовь… И если я вновь буду выходить замуж, то непременно потребую у нового избранника подарить мне эту радость, которой я была лишена и на которую каждая женщина имеет право хотя бы раз в жизни».

Жофруа с улыбкой подумал о схожести вкусов матери и дочери. Видимо, это и было истинной причиной взаимной неприязни двух женщин. Самым странным в этой вражде было то, что их удаленность друг от друга, так желаемая обеими, вовсе не смягчала постоянную напряженность, старательно сохранявшуюся той и другой стороной. Они никогда не перезванивались и почти никогда не писали друг другу писем: последняя и единственная открытка была послана Идой своей дочери из Майами несколько месяцев назад, и Эдит призналась, что не видит необходимости отвечать на эти несколько банальных строк. Временами Жофруа улавливал скрытую, но твердую ненависть в далеко не любезных словах дочери по поводу поведения своей матери, и это его беспокоило.

Дней за десять до заключения брака он рискнул спросить:

— Вы намерены сообщить вашей матери о свадьбе?

В глазах Эдит промелькнуло изумление:

— Даже и не помышляю! Это ее вовсе не касается! Я уже давно самостоятельно принимаю решения и считаю, что нет никакой необходимости ставить ее в известность о том, что вы станете моим мужем. Достаточно будет сообщить ей эту новость после возвращения из Италии: тогда она уже не сможет помешать нам. Представляю ее физиономию, когда она это узнает! Она точно свалится в обморок… Бедняжка Ида!

Последние слова, произнесенные саркастическим тоном, болью отозвались в сердце Жофруа. Их горькая ирония заставила подумать, что Эдит согласилась стать его женой лишь из стремления досадить своей матери. Но вскоре это впечатление под воздействием нежности и влюбленной доверчивости, исходившей от девушки, рассеялось. Впоследствии поглотившие их последние приготовления к свадьбе окончательно развеяли его беспокойство.

Сразу же после венчания Эдит и Жофруа Дюкесн уехали в Италию.

Вначале они остановились в отеле города Дижон, как будто бы решив не нарушать общепринятого ритуала, соблюдаемого всеми молодоженами, следующими по одной из классических «дорог счастья». Путь пролегал через чарующий лес, холмы Морвана и Бургундию: никогда эти пейзажи не казались им столь великолепными. Казалось, она смотрит на все это его глазами; он же любовался природой лишь потому, что рядом была она.

В эту ночь она стала его женой…

Для Жофруа это стало чудесным откровением.

То, на что он едва осмеливался надеяться в первые часы их знакомства, подтвердилось: Эдит была не только портретом юной Иды, но и оказалась столь же искусной любовницей — такой же страстной, обольстительной и неутолимой. Эта первая ночь была умопомрачительной. Когда на следующий день они вновь пустились в путь по залитой солнцем дороге, то были уже больше чем муж и жена.

Их следующая остановка произошла в Монтре. Теплая ночь при распахнутом на мерцающую поверхность озера окне позволила им завершить взаимное завоевание. Ничто больше не могло их разлучить!

Наконец они прибыли в город романтической мечты девушки — Белладжио, где отель носил такое таинственное название: «Вилла Сербеллони».

В течение пяти недель они жили лишь для любви, ни на мгновение не прерывая свою близость. Даже когда Эдит не одаряла его своими ласками, Жофруа ощущал себя во власти ее ясного взгляда, зовущих губ и нежного голоса. Ни он, ни она не замечали окружающих их людей: клиенты отеля, обслуживающий персонал, рыбаки в порту были для них всего лишь призраками, случайно касающимися их счастья, но ничего в нем не понимающими.