Грейс Тиффани - Кольцо с бирюзой

В эту ночь видения мучили ее особенно сильно.

Ксанте стояла у стола в большой гостиной, держась на расстоянии от Ланселота, который стоял за креслом Бассанио, одетый в переливчатую синюю ливрею с вышитым гербом ди Пьомбо — бескрылой птицей. Праздновали свадьбу Порции, и вино лилось рекой, а новые гости все прибывали. У богатых соседей было принято являться в «Бельмонт» в любое время — в завтрак, обед или ужин, поэтому она не обратила особого внимания на двоих молодых людей, пока женщина не откинула капюшон плаща и не открыла свое лицо — лицо Лии Гоцан.

Ксанте застыла на месте, не заметив, как Нерисса взяла поднос у нее из рук, не слыша приветствий и поздравлений, которыми обменивались гости, до тех пор, пока наконец не поняла, что молодая женщина, стоящая перед ней, не призрак, а существо из плоти и крови и лицо у нее самое настоящее.

Тогда она отступила назад и стала внимательно прислушиваться к разговорам, постепенно все понимая.

Она сидела в темной комнате наверху, наблюдая за тем, как Бассанио ди Пьомбо и Грациано Пезаро садятся на корабль, идущий в Венецию, и как потом, часом позже, Порция, переодетая в мужское платье, тащила кого-то за собой — может быть, это была Нерисса? — к пристани. Возможно, Порция хотела догнать своего мужа или следовала какому-то своему безумному плану.

Снизу до Ксанте доносились звуки продолжающегося веселья: смех, музыка, обрывки песен. Она сидела, глядя в ночь, ни о чем не думая.

Когда совсем стемнело, Ксанте увидела, как женщина, закутанная в плащ и с факелом в руке, вышла из дома и пошла в сторону часовни.

Ксанте встала и зажгла тонкую свечку.

Джессика ди Скиммиа, преклонив колена перед образом Марии, молилась, когда Ксанте вошла в маленькую церковь. Факел был укреплен на стене, а голова женщины склонилась между двумя высокими свечами. Ксанте тихо покашляла, и Джессика испуганно вскочила на ноги.

— Кто вы?

Ксанте подняла руки, успокаивая ее.

— Всего лишь служанка, — сказала она. — Не бойтесь меня.

Джессика сложила руки на груди.

— Вы пришли помолиться?

— Нет, я… — Ксанте подошла к ней и села на церковную скамью. — Я пришла поговорить. Я когда-то жила в Толедо.

На лице Джессики мелькнула темная тень, как от крыла птицы.

— Я ничего не знаю о вашей стране, синьора, — сказала она.

— Вы — вылитая ваша мать. Я ее знала.

Джессика глубоко вздохнула, но ничего не ответила.

— Habla usted espanol? [58] Вы говорите по-испански? ( исп .).

Ответ прозвучал резко:

— Нет.

— Возможно, вы мне не доверяете, — настаивала Ксанте, приветливо улыбаясь. — Что вам известно о вашей матери, синьора?

— Ее отец был идальго, — ответила Джессика с ноткой гордости в голосе. — У нее было христианское имя. Но мой отец звал ее Лией. — Она вздохнула. — Я ее никогда не знала. Она умерла при моих родах.

— Ее убила инквизиция.

Джессика резко вздохнула.

Ксанте склонилась вперед, глаза ее сияли.

— Она была смелая. Ее знали в городе! Она… — Ксанте вдруг остановилась. Джессика сидела совершенно неподвижно, как будто в шоке. «Она не знает об этом, — подумала Ксанте. — Она ничего не знает».

Более мягким тоном она снова начала:

— Ваша мать ничего не боялась. Она могла бы выйти замуж за сына самого богатого идальго, но она полюбила вашего отца и выбрала его. Рассказать вам, какой она была?

Ксанте уловила быстрый жадный взгляд в глазах Джессики, и потом вдруг между ними как будто упал занавес.

— Я не хочу ничего о ней знать, — сказала она. — Возможно, если бы я узнала вас раньше… — Она помолчала, потом покачала головой. — Ее прошлое — теперь не мое.

Ксанте ощутила грусть и смущение. В часовне с толстыми каменными стенами было влажно и холодно, и девушка, казалось, дрожала от холода. Она подобрала скомканный зеленый плащ, валявшийся на полу, и протянула его Джессике.

— Может быть, вам лучше надеть его, синьора. — Джессика не шевельнулась, чтобы взять плащ, и Ксанте неловко забрала его назад. Нашитое на рукаве красное сердце висело на ниточках. — Что это… брошь? — спросила Ксанте. — Я могу ее пришить.

Джессика засмеялась, удивляясь ее невежеству.

— Я пыталась это оторвать, но не смогла, только порвала ткань, — пояснила она. — Вы можете взять его и сжечь. Ну, Бог с вами.

Ксанте подхватила свою свечу и с плащом в руке направилась к выходу. Обернувшись, она увидела, что Джессика снова опустилась на колени, шепча молитвы мраморной Божьей Матери.