Наталья Калинина - Театр любви

— Я не про то. Такая любовь мне не нужна. Мне надо, чтобы не на один вечер, а навсегда.

Мой сосед хохотал, ероша ладонью свою роскошную шевелюру.

— Слушай, сколько добра извела, а ума ни на капельку не прибавилось. Ну, давай, еще выпей.

Помню, Райка даже подралась с этим типом, вырвала у него из рук бутылку с ликером.

— Отстань, слышишь? Я человека мудрости учу. Мудрость даже красивой женщине сгодится.

— Дурак ты, Колька. Она же непьющая, — не унималась Райка. — Ей может стать плохо.

— Мне — плохо? — возмутилась я. — Ну да, мне будет плохо, а тебе хорошо. Вам всем хорошо. Потому что вас любят, а меня… Меня никто не любит. Они все только вид делают. И Стас туда же. Раек, ты знаешь, что сказал мне Стас? Он сказал, что из-за меня у него поехала крыша. Хотя нет, она не поехала, но все думали, что она поехала. Когда у человека едет крыша, с него взятки гладки. Понимаешь меня, Раек?..

Я расхохоталась. Стащила свой свитер и швырнула им в моего длинноволосого соседа. На пол посыпались деньги. Чтоб не наклоняться за ними, я попыталась засунуть их ногами под стол.

Вскоре я очутилась в коридоре. Мой сосед прижал меня к стенке и попытался поцеловать. У него были жесткие губы, и мне стало больно. Больно, когда тебя целует тот, кого не любишь.

Мне казалось в тот вечер, что я никого не люблю.

Я проснулась в Райкиной широкой постели среди вышитых подушечек. Слева на стене висел знакомый мне с детства ковер с оленятами на лесной опушке. Справа у самого моего уха по-богатырски храпела Райка, запрокинув свое ангельски нежное личико.

Я откинула одеяло и спустила на пол ноги.

— Куда? Еще рано. Сегодня воскресенье, — сонно пробормотала Райка.

— Мне пора. Мне что-то не по себе.

— Этот кретин влил в тебя почти целую бутылку «Бехеровки». Голова болит?

— Ни капельки. Наоборот — она такая легкая.

Райка недоверчиво хмыкнула и вскочила подобно ваньке-встаньке.

— Я сейчас чаю согрею. — Она накинула халатик и направилась к подоконнику, где стоял электрический чайник. — Ты не сердись на ребят — они добрые, хоть и без царя в голове. А Котьку ты красиво по мордасам отхлестала. Лучше, чем на сцене. Он, бедняга, твой треп за чистую монету принял. Лопух. Я же предупредила его — с тобой этот номер не пройдет.

— Но мне на самом деле ласки хотелось. Не знаю какой…

— В том-то и беда, что не знаешь. — Райка достала из буфета розовые фарфоровые чашки. — Ты все время Сашку звала. В машине сказала мне, будто его в тюрьму посадили, потому он и не пришел за тобой.

— Я ничего не помню. Тот тип обиделся на меня?

— Еще чего! Каждый сверчок свой шесток знать должен. Слушай, а ты сложена, как королева. Вот что значит порода. К тому же бережешь себя. И правильно делаешь. А я, идиотка…

В тот момент я ненавидела себя за эту бережливость.

— А знаешь, что Котька сказал? Что тебе замуж пора. И что из тебя хорошая жена получится. Это уже после того, как ты ему привесила. Во как ихний брат устроен! Куда же ты? Чайник закипел.

Я поцеловала Райку в щеку и направилась к двери.

— Танек! — Она схватила меня за руку. — Деньги свои забери. Котька говорит, они из тебя, как сухие листья, сыпались, а ты их под стол ногами запихивала. Живут же люди, — сказала она без всякой зависти.

— Оставь их у себя. Они не мои. Это Стаса деньги. А он не захотел их взять.

Райка глядела на меня, как на чокнутую.

— Значит, у вас с Сашей снова…

Ее распирало от любопытства.

— Снова ничего не бывает, Раек.

— Я понимаю, но…

— А я ничего не понимаю.

Я уже мчалась вниз по лестнице.

От аудитории, где я проводила занятия, до нашей кафедры полминуты ходу. Я преодолела это расстояние секунд за десять. Апухтин наверняка сообщит мне что-то важное.

Мы шли через вестибюль под изумленными взглядами всего института.

— Вы не захотели увидеться со мной вчера, а у меня для вас новость. — Апухтин придержал обе входные двери, пропуская меня вперед. — И, мне кажется, хорошая.

Я смотрела себе под ноги и молчала.

— Кириллин исключен из круга подозреваемых. Можете передать ему это. Вполне официально.

— Я думала, вы… задержали его, и он… он не смог прийти…

— А с вами в самом деле очень непросто. Я думал, вы обрадуетесь.

— Я обрадовалась. Я очень обрадовалась.

Я с трудом сдержала слезы.

Апухтин взглянул на меня с состраданием.

— Ладно, буду выдавать только факты. Без всяких эмоций. Вы любите читать протоколы?

Я кивнула и попыталась улыбнуться.