Ларри Макмертри - Вечерняя звезда

— Иногда мне так хочется подняться и снова взяться за свою прежнюю работу, — пробормотала Рози однажды утром.

— Да нет, милая, тебе нельзя, — сказала Аврора, не без гордости осматривая вымытую оконную раму.

— Просто ерунда какая-то, что все делаешь ты, а я ничего не делаю, — волновалась Рози.

— Сорок с лишним лет все было как раз наоборот. Ну так что же плохого в том, что ты немного отдохнешь? — немного неосторожно сказала Аврора.

— Плохо то, что я умираю, — произнесла Рози.

— Извини меня, — печально отозвалась Аврора.

Один за другим у них побывали все дети Рози. Они приезжали целыми семьями. Бад, самый старший, человек средних лет, торговал парфюмерией в своем магазине в Абилене. У Эстел, ее старшей дочери, был салон-парикмахерская в Навасоте. Другая дочь, Джолин, была медсестрой в Тексаркане. Она была замужем за человеком, который торговал приспособлениями и оборудованием для ухода за садом. Еще одна дочь, Доук, по мнению Авроры, больше всех походила на мать, занималась поставками оборудования для обслуживания нефтяных скважин в городке Уинк в Техасе. Аннабел, самая образованная из всех, работала в аптеке в Уичита-Фоллз. Непоседа Дотси, как называла ее мать, жила со своим четвертым мужем и пока что работала секретаршей в средней школе в Бомонте. Малыш Бастер, самый младший и самый безудержный, владел участком железной дороги неподалеку от Уаксахачи.

Зятья и золовки были схожи лишь в том, что много курили, до смерти боялись Авроры и не знали, о чем говорить с Рози. Дети каждой из этих семейных пар бегали по садику Авроры и визжали. В каком бы возрасте они ни находились, казалось, что, кроме визгов, у них не было никакого средства общения.

Аврора задернула занавески, но и после этого визг и беготня были слышны. Всем становилось легче, когда эти визиты заканчивались. Легче всего становилось самой Рози: у всех ее детей был такой аппетит!

— Спасибо тебе за то, что ты готовила для моих детей, — сказала Рози, когда серия визитов завершилась.

— Да уж, у тебя их целый выводок, — заметила Аврора.

— Мальчики, кажется, лучше устроились, чем девочки, правда? — спросила Рози.

— Да, но мальчикам легче устраиваться. В сущности, мир больше приспособлен для мальчиков.

— Теперь, когда они уехали, мне стало совсем плохо, — пожаловалась Рози. — Я их воспитывала, а они приезжают сюда и сидят, словно чужие. Словно это и не мои дети. Ты понимаешь?

— Не совсем, — призналась Аврора.

— Они словно люди, которых я знала когда-то давно, когда была молодая и здоровая, — сказала Рози. — Теперь я старая и больная, а они выросли, и теперь мы словно не знакомы друг с другом, а просто притворяемся.

— Ну, это у тебя мрачное настроение, — не согласилась Аврора. — Твои дети — порядочные люди. Мне кажется, они любят тебя, даже если они не настолько вышколены, чтобы демонстрировать это. Все семеро уезжали в слезах, и это говорит мне о том, что они определенно знают тебя и беспокоятся о тебе. Чего же тебе еще?

— По-моему, мне хочется чего-то такого, что у меня было или мне только кажется, что было, — сказала Рози. Слова Авроры немного пристыдили ее. В конце концов, дети ее так долго добирались к ней сюда со всех концов Техаса, чтобы только повидаться с ней несколько часов. Возможно, Аврора была права. Возможно, ей слишком многого хотелось.

— Им бы подождать и приехать на похороны, — сказала она. — Им будет тяжело проделать этот путь дважды.

— Рози, не смеши меня. Пусть все в твоей семье горюют так, как им хочется.

Эти визиты были очень утомительны, и следующие несколько дней Рози много спала. Но она ужасно не хотела видеть, как наступала ночь. Чтобы подбодрить ее, Аврора вкрутила в люстры стопятидесятиваттные лампы, чтобы в доме и ночью было светло как днем.

Вот уж кого из навещавших ее ужасно хотела видеть Рози, так это Шишарика, хотя тот вел себя совершенно безудержно, как малыш Бастер, когда ему было столько же, сколько теперь Шишарику. Несмотря на все предосторожности Авроры, Джейн и Тедди и даже когда они все вместе опекали его, Шишарик в какой-то момент мог улизнуть от них. Он скакал на постели или с разбегу врезался в тумбочку и опрокидывал все лекарства Рози на пол. А один раз он заполз под кровать и никак не хотел вылезать оттуда.

— Я — страшилище, и я живу под кроватью, — заявил он своей Большой Бабуле, когда та потребовала, чтобы он вылезал.

Рози рассмешило, что такой маленький мальчик знал такие слова, как страшилище.