Лайза Беннет - Идеальная ложь

— Смешно, мы обе сказали это друг другу в эти выходные, — сказала Ларк. — Разве плохо быть счастливым и радоваться друг за друга, как мы с тобой?

Город Ред-ривер [8] Ред-ривер (Red River) в переводе с англ. «Красная река». был основан английскими и голландскими фермерами в начале XVIII века. Построили его у изгиба одноименной реки, воды которой каждую весну приобретали ржавый оттенок из-за примеси ила (индейцы назвали эту реку Рокконик). Город раскинулся в небольшой плодородной долине среди высоких холмов. Хотя он не был изолирован от внешнего мира, в нем редко останавливались путники. Когда в восьмидесятые годы XIX века здесь проложили железную дорогу, многие останавливались в Монтвиле, а не в Ред-ривере. Наверное, поэтому город особо не разросся и сохранил первоначальные размеры. Здесь были: гостиница «Рокконик», универсальный магазин, ферма, первая приходская церковь, почтовое отделение. В двухэтажном, обшитом белыми досками здании, которое когда-то было кузницей, сейчас ютились муниципалитет и библиотека.

Вудсток и течение хиппи «Лето любви» распространились на северо-восток, ворвавшись в Ред-ривер. Коммуны расползлись по всей северной части штата Нью-Йорк, а вслед за ними — концепция «движения за мир». Под влиянием идеи массового возврата к природе хиппи обосновывались на старых семейных фермах, земли которых не вспахивались со времен Депрессии. В Ред-ривере, как и в большинстве маленьких городов, произошло смешение нового и старого, постоянного и преходящего. Трудолюбивые фермеры, длинноволосые артисты, люди, приехавшие отдохнуть на лето и на выходные, — они мигрировали почти с такой же периодичностью, как и перелетные птицы. С конца весны в город приезжали жители Нью-Йорка и прилетали птицы-ткачи. Наряду с пением экзотических птиц было слышно болтовню горожан и приезжих с севера, прогуливавшихся на свежем воздухе. Но к середине ноября с прилавков исчезала газета «Таймс», а кормушки переходили в распоряжение местных синиц.

Когда в конце восьмидесятых Этан и Ларк купили ферму и старую мельницу «Ренселаер», в городе уже было довольно хорошо налажено ремесленное хозяйство. Когда разлетелся слух о том, что Этан собирается переделать мельницу в мастерскую для выдувания стекла, семью Мак-Гованов стали приглашать на многие скромные городские мероприятия — вечера поэзии, проводимые в постройках, до недавнего времени служивших амбарами, презентации, устраиваемые в покинутых церквях, музыкальные концерты, посвященные движению «Новая эра», организованные на пастбищах для крупного рогатого скота… Со временем, обосновавшись на новом месте, они стали завсегдатаями всех вечеринок и праздников. Красивые белокурые Мак-Гованы всегда держались за руки в течение всего вечера. Но потом Этан с головой ушел в работу, а с появлением детей у Ларк осталось мало свободного времени, и они появлялись на людях все реже и реже.

— Когда, наконец, они поймут, что я не ремесленник! — возмущался Этан. Скомкав письмо, в котором его просили выставить свои работы на ярмарке, он выбросил его в окно джипа.

Было утро понедельника, продолжались празднования по случаю Дня Колумба. Этан, Ларк, Мэг и девочки ездили в город, чтобы забрать почту и купить в магазине продукты. Теперь они возвращались домой. Ларк с Ферн сидела на переднем сиденье возле Этана, Мэг со старшими девчонками ехала сзади.

— Этан, пожалуйста, — ворчала Ларк, укачивая Ферн, — ты еще хуже Люсинды.

— Простите, что потревожил вас, мадам! — ответил Этан, повысив голос. Обычно он говорил так, когда играл с Брук и Фиби, поэтому они обе захихикали.

— Ты издеваешься надо мной, — пробормотала Ларк так тихо, что Мэг даже засомневалась, что правильно расслышала.

— Да, ты права, извини, — ответил Этан, поворачивая к дому. Он выпрыгнул из машины, но двигатель продолжал работать. — Ладно, ребята, выпрыгиваем. — Ларк и Ферн сидели с пассажирской стороны, поэтому он сначала помог Брук и Фиби выбраться с заднего сидения. Мэг хотела выйти сама, но Этан взял ее за руку, как бы поддерживая, и незаметно вложил в ее ладонь сложенный лист бумаги. Удивленная, она посмотрела на него, но он отвернулся и стал помогать Ларк с покупками.

Пару дней Этана в доме не было видно. Он допоздна работал в мастерской, в то время как сестры и девчонки занимались выпечкой печенья и имбирных пряников для ярмарки в церкви. Мэг всегда знала, что у Этана свои «странности», как говорила Ларк, но раньше она их не замечала. Мэг чувствовала ответственность за то, что происходило сейчас в его душе, но, с другой стороны, ей стало значительно легче: Этан наконец-то одумался. Но все в доме попали в зависимость от плохого настроения Этана — у Ферн опять начались колики, и она постоянно плакала; Люсинда бродила по дому, в наушниках у нее громко играла рок-музыка. Все плохо спали. В субботу и в воскресенье ночью Мэг по нескольку раз просыпалась, и каждый раз ей чудилось, что кто-то стучит в дверь ее спальни.