Ксения Васильева - Девственница

Светлана вышла из комнаты, осторожно прикрыв дверь. Муж сидел на том же месте, за телевизором, и она решила серьезно поговорить с ним. Не может же она, женщина, волноваться и беспокоиться обо всем сама, одна. И деньги зарабатывать тоже она и она. Да, за сифилитиков, как насмешничал муж, но, интересно, на что бы они тогда жили? И уже в воинственной форме она сказала.

- Тебе не кажется, что с нашей дочерью происходит что-то, скажем, неясное, а вообще-то, по-моему, что-то нехорошее?

Александр Семенович испугался.

Ему иногда и самому приходили в голову такие мысли, он их отгонял, скидывая все на возраст дочери. А Светка такая непредсказуемая, что с ней не пооткровенничаешь.

И он принял на себя вид довольный и спокойный.

- Да что ты, Светка, переходный возраст, разные мечтания и притязания. Ты что, себя не помнишь?

Она-то себя помнила и помнила, что такого с ней не было, да и за Сашку она быстро выскочила. Но слова мужа её как-то успокоили, и она решила понаблюдать ещё за дочерью, а уж потом делать выводы.

Но он как-то заерзал нервно на диване и сказал.

- А вот у меня, действительно, проблемы.

- Какие? - Встрепенулась Светлана. Она было подумала, что его посылают куда-то в загранку... Но, увидев его глаза, поняла, что все наоборот: никуда никогда его не пошлют. Вернее, уже послали, в известное место.

- Ну, - спросила она, - ещё что мне предстоит услышать?..

... Не надо бы сейчас... Но отступать уже нельзя.

- Знаешь, Светка, с моей работой фигово (раз он сказал такое слово, значит, действительно так). Только ты не ори, а выслушай все. Потом обсудим. Значит, так. Был я в министерстве. Там сказали, что пока мне ничего не светит. Хотите - ждите, но сколько это продлится... Спросили, работаю ли я где-нибудь. Я сказал честно, что нет. И мне посоветовали пойти работать, хотя бы в школу, у меня, мол, с языками все в порядке, французский и немецкий отлично и английский рабочий. Вот так.

Он замолчал. Молчала и Светлана.

Потом она сказала.

- Иди в школу. Больше тебе деваться некуда, а я продолжу свои пляски с "сифилитиками", как ты говориш. Ну, что будем обсуждать?

Александр Семенович не ожидал такого. Не обсудить, ничего не посоветовать, пусть даже с матом-перематом, но по-человечески...

Светлана поняла, что перебрала.

- Пойди в ближайшую школу, спроси. А может, тебе взять учеников?

Но тут же подумала, что этого делать нельзя, слухи расползутся о её деятельности, а тогда - все. Конец всей их жизни и жизни Наташки, вот что главное. Не тюрьма её пугала, а что конфискуют все ею накопленное и останется её дочь с неумехой-папашей и без гроша в кармане.

Нет. Учеников брать нельзя. Значит, остается школа. - Пойдем спать, Саша, - вдруг мягко сказала она, - я так устала.

Она почувствовала вдруг, что из неё вышли все силы. Надо выс - паться, а потом... А что потом?

Ночью она лежала без сна и мучительно пыталась найти выход. Она как-то уверовала, что Сашка скоро опять уедет за рубеж и она отдохнет, и они с Наташкой поедут к нему на отдых, и... и... Но мечты всегда почти остаются мечтами, действительность же так жестока и отлична от мечты, что пробирает холодная дрожь. Она стала перебирать своих "сифилитиков", но никто из них не имел такого статуса, чтобы смог сделать для Сашки работу за рубежом.

Так ничего не придумав, обеспокоясь уже за двоих, Светлана чутко задремала, и ей казалось, что она слышит плач дочери, но это, конечно, ей уже снилось.

* * *

Марина собиралась в деревню. Пришла телеграмма от бабки, что

Лариска в больнице померла. Телеграмма была длинная: о сиротах, разваливающемся доме и т.д. Марина поняла, что надо ехать. Не дать бабке шанса прикатить в Москву. Придется там пожить и как-то все обустроить. Взять отпуск.

Вот это злило Марину больше всего. Отпуск тратить на Супоне - во!

УЖАС 1.

Не так давно Наташу начали беспокоить её месячные, - их не было. Хотя это ещё ничего не значило: начались они у неё всего года два назад и были нерегулярны. Мама даже ходила консультироваться к врачу (естественно, без Наташи, чтобы не травмировать девочку). Гинеколог ей сказал что так бывает с поздним созреванием и успокоил. Наташа по этому поводу вообще не волновалась. Ну, позже, ну, раньше, какое это имеет значение. Теперь имело. Вернее, стало вдруг иметь. Когда как-то утром она встала как всегда, и вдруг чуть не упала от головокружения и тошноты, до рвоты.

Она проверила, не "началось" ли, но нет, все было чисто и сухо. Как никогда.

И вот тогда у неё забрезжила мысль. Да, именно об этом. Когда эта мысль заползла и стала перемалываться в различных вариантах, на Наташу накатил черный ужас. Но, может быть, через некоторое время все начнется и она будет плакать от счастья? Но состояние тошноты и головокружения не проходило и ещё начались какие-то странные спазмы внизу живота.