Энн Хэмпсон - Ласковый деспот

— Саймон…

— Да?

В голосе слышалась язвительность. Она, конечно, не ждала проявлений нежности, но к чему такая суровость и открытая неприязнь?

— Вы чем-то недовольны?

«Как мало я его знаю и как легко он может меня обидеть! Сумею ли я когда-нибудь по-настоящему понять Саймона, разобраться в его чувствах и настроениях?»

— Вы как-то… изменились, — прошептала Клэр едва слышно.

Мужчина резко, недовольно вздохнул, но заговорил с прежней нежностью:

— Я безумец, увы! Мне хочется невозможного! Спасибо за то, что приняли мое предложение, Клэр.

Когда они возвращались по тропинке домой, Клэр, поколебавшись, решилась:

— Не знаю, когда вы планируете свадьбу, но мне пока не хотелось бы назначать определенный день.

— Вот как? — Он посмотрел на нее и нахмурился. — Почему же?

— Мы так мало знаем друг друга, и… и вдруг вы потом передумаете.

— Я передумаю или вы?

— Все так неожиданно. Надо все хорошенько обдумать.

— Не знаю. Я, например, все уже обдумал. Я никогда не поступаю опрометчиво, Клэр. Помолвка почти такое же серьезное дело, как женитьба. Это своего рода договор, который заключается не для того, чтобы его расторгнуть. Я хочу, чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам.

Ей почудилась в его словах чуть ли не угроза — по крайней мере, суровое предостережение. Клэр согласилась, что теперь пути для отступления у нее нет — Саймон недвусмысленно дал это понять.

— Понятно. Но прошу вас, дайте мне время получше узнать вас, — взмолилась девушка.

— Хорошо. Так когда же, Клэр? — спросил он уже ласково.

Будь это обычная помолвка… если бы он сейчас, здесь, при лунном свете, признался в любви, Клэр просто обняла бы его и сказала: «На следующей неделе — как только все будет готово». Но вслух она произнесла другое:

— Может быть, весной?

— Вы считаете, вам так много времени понадобится, чтобы узнать меня?

— Нет, но… — На минуту ей показалось, что он откажет, отбросит ее аргументы, как бывало, высокомерно и презрительно. Но Саймон будто понял ее сомнения и тихо произнес:

— Что ж, прекрасно, Клэр. Подождем до весны.

Ближайшие недели оказались для Клэр суматошными. Порой их близость с Саймоном была настолько полной, что будущее не предвещало угроз. Но часто его вспыльчивый нрав — и, кстати, сказать, дружба с Урсулой — стоили девушке немало тайных слез. Она часто думала, что в откровениях Урсулы, должно быть, много правды. Возможно, Саймон уже сожалел о своем поспешном предложении, поскольку его отношение к Урсуле сделалось каким-то грустным, нежным и виноватым.

— Даже не представляешь, какая ты дурочка, — часто повторяла ей Урсула. — Я предупреждала, что мы с Саймоном любим друг друга так сильно, что никакая ссора — даже эта ваша нелепая помолвка — не могут нас разлучить. По тому, как он ко мне относится, ты сама давно должна была понять — твоя карта бита. Будь у тебя хоть крупица гордости, ты сама бы его оставила.

— Нет, пусть теперь сам попросит освободить его, — упрямо отвечала Клэр. — Если он не расторгнет помолвку, я от него ни за что не откажусь.

— Ты что, забыла, какое у него чувство юмора? — Урсула, как обычно, возлежала на большом кресле, чувствуя себя у Саймона как в своем собственном доме даже теперь, после его помолвки с Клэр.

— Я считаю, что он слишком благородный человек, чтобы жениться на мне, если он любит тебя. — Клэр знала, что просто пытается сама себя убедить, будто Саймон не питает к Урсуле серьезных чувств. Но он смотрел на Урсулу так нежно и терпеливо, а однажды Клэр неожиданно застала их на террасе — они держались за руки. Девушка не могла не обращать внимания на такие вещи и порой начинала задумываться, а не вернуть ли ему свободу. Но как сказала Урсула, это могло оскорбить Саймона. Клэр могла освободить его от обязательств только одним образом — доказав, что сама стремится к свободе.

Кен переехал в Мэлхарст в сентябре. Последнее время Саймон стал все больше времени проводить в поместье отца Урсулы, и хотя это стоило Клэр немалых сердечных переживаний, зато она смогла помочь Кену устроиться на новом месте.

— Какая жалость, что твоя тетя заболела, — посетовала однажды девушка.

Клэр заварила чай, нашла на полке в шкафу пачку печенья. Бедный Кен, подумала она, совсем не умеет заниматься хозяйством. Наверное, ему сейчас одиноко и непривычно здесь, несмотря на радужные перспективы.

— Да, она тоже расстроилась, — кивнул молодой человек. — Ты же знаешь, как тетя любит наводить уют в доме. Не сомневаюсь, когда она сюда приедет, передвинет всю мебель в доме. Например, тетушка не любит, чтобы стол стоял посредине комнаты — она передвинет его к окну. Но пока пусть все остается как есть.