Джудит Гулд - Вторая любовь

Молодая женщина понимала, что Ханту потребовалось немало мужества и почувствовала себя польщенной его доверием.

А Уинслоу продолжал:

— Все дело в том, что я всеми способами стараюсь избежать конфронтации. Особенно дома. Я терпеть не могу неприятные сцены.

Дороти-Энн не смогла сдержать улыбки. Как будто кто-нибудь это любит.

— Вряд ли ты одинок в этом, — негромко ответила она.

Но Хант словно не слышал ее.

— Странно, не правда ли? — прошептал он, почти про себя. — В жизни никогда ничего не происходит так, как мы ожидаем… или как нам хочется. Только представь! Ведь было время, когда я искренне верил, как последний дурак, что счастье может никогда не кончиться! — Тень опустилась на его лицо. — Что ж, мой брак развеял эти иллюзии. Глория совершенно отбила у меня желание общаться с женщинами… И я боюсь, что это навсегда. — Его глаза оторвались от Дороти-Энн, и он снова стал смотреть вдаль, как будто вглядывался в прошлое. — Два года, — произнес он, словно удивляясь собственным словам, — два года прошло с тех пор, как мы с Глорией были близки.

— Два года могут показаться вечностью, — заметила Дороти-Энн.

Его губы изогнула кривая, горькая усмешка.

— Да, может быть и так. Но позволь мне сказать тебе, что это было на самом деле. Меня… это… абсолютно… не волновало! — Его глаза широко раскрылись. — Ведь это совершенно невероятно, правда? До сегодняшнего дня я просто не задумывался об этом!

— И все это время в твоей жизни никого не было? — спокойно спросила Дороти-Энн. — Никакой близкой женщины?

Хант помотал головой.

— Ни единой. И не потому, что мне не представлялась такая возможность. У меня просто не возникало никакого интереса. Мне кажется, когда умирает любовь, она умирает не одна. Почему бы и сексу не умереть вместе с ней? — Хант с минуту посидел молча, потом повернулся и вопросительно посмотрел на Дороти-Энн. Его голос звучал очень нежно: — Ведь ты понимаешь меня, правда?

— Да, — кивнула Дороти-Энн.

Она медленно разжала пальцы, выпустила его руку, сняла руку с его плеча и чуть отодвинулась, словно желая рассмотреть его профиль с некоторого расстояния.

— Так что в течение двух лет я хранил обет безбрачия, словно монах, — рассказывал Хант. — Ты можешь в это поверить? — Он коротко, насмешливо хмыкнул. — Черт побери, я воздерживался куда ретивее многих монахов!

Маленькая серебристая рыбка высоко подпрыгнула над водой, перевернулась в воздухе, словно гимнаст, и нырнула обратно. Хант пристально смотрел на рябь волн с бликами луны, как будто расходящиеся по воде сверкающие круги скрывали ответ на какой-то жизненно важный вопрос.

— Ты можешь представить, — медленно проговорил он, — что я, возможно, оставался женатым намеренно? Потому что жена, пусть и чисто номинальная, будет держать других женщин на расстоянии?

— Это звучит очень цинично.

Хант негромко рассмеялся.

— А почему бы и нет. Я и есть циник. Я само воплощение цинизма.

— Так вот что она сделала с тобой, Хант? Высосала из твоей жизни всю радость и надежду?

— Нет. Винить следует только меня. — Хант резко нагнулся вперед, вцепился руками в колени. — Я сам допустил это. Разумеется, я не стал бы сохранять этот брак, если бы мог представить, что в будущем меня ждет хоть намек на счастье. Но я превратился в заезженную клячу, ты ведь понимаешь. Я был уверен, что любовь, даже сама мысль о любовной связи, это просто романтическая чепуха.

— О, Хант! — прошептала Дороти-Энн. — Если бы ты только знал! Могу заверить тебя. Любовь, от которой ты так робко отрекся, действительно существует. Я знаю, потому что нашла ее. Да. Фредди и я… О, любовь просто переполняла нас! И она становилась все сильнее с каждым прожитым днем, с появлением на свет каждого ребенка, с каждым прожитым годом! Невозможно описать всю радость этого высшего дара. А потом… вдруг… этой зимой…

Ее голос сорвался и смолк. Казалось, ночь поглотила звук, когда Дороти-Энн прижала ладонь к лицу. Она не могла продолжать. Боль скрутила ее. Она потеряла мужа так недавно. Ее раны были еще слишком свежи.

— Если бы мне прожить только один день так, как ты говоришь! — с тоской прошептал Хант. — Как бы это было прекрасно!

— Не сходи с ума! — прошипела Дороти-Энн. — Никогда не проси ни о чем подобном!

— Почему же, ради всего святого?

Она судорожно отдернула пальцы от лица и обхватила себя обеими руками. Какое-то время она раскачивалась взад и вперед, взад и вперед, согнувшись пополам от пронзившей ее судороги.