Изабел Уолф - Дело в стиле винтаж

— Что я должна сделать, папа?

— Просто нажми на него и посмотри, становятся ли пятнышки бледнее.

Я сделала новую попытку.

— Трудно сказать, бледнеют они или нет. — Папа набирал какой-то номер на своем мобильном. — Кому ты звонишь? Рут?

— Нет. Нашему врачу. Черт побери, занято.

— Существует горячая линия Национальной службы здоровья. Можно узнать номер в справочной. — Луи прикрыл глаза и повернул голову, словно ему мешал солнечный свет. Отец тем временем пытался дозвониться врачу.

— Почему они не отвечают? — простонал он. — Ну же…

Неожиданно зазвонил мой мобильный. Я нажала зеленую кнопку и выдохнула:

— Мама…

— Дорогая, решила тебе позвонить, — быстро заговорила она. — Я очень нервничаю…

— Мама…

— Я скоро приеду в клинику, и, должна сказать, меня немного лихорадит…

— Мама! Я с папой и с Луи на игровой площадке Дианы. Луи плохо себя чувствует. У него сыпь на животе, он плачет, и у него высокая температура. Он не переносит солнечного света и выглядит сонным, а еще его вырвало, и я пытаюсь проделать тест со стаканом, но у меня не получается.

— Прижми стакан к коже, — сказала она. — Ты сделала это?

— Да, но по-прежнему ничего не вижу.

— Попробуй еще раз. Но только боком, а не дном.

— Он слишком маленький, и мне не удалось полностью оторвать этикетку — поэтому непонятно, становятся пятнышки бледнее или нет, а Луи очень страдает. — Теперь он запрокинул голову и снова громко заплакал. — Все это продолжается почти час.

— И как справляется твой папа?

— Не слишком хорошо, если честно.

Отец по-прежнему безуспешно пытался связаться с доктором.

— Почему они не отвечают? — бормотал он.

— Он не может дозвониться врачу…

— Стоп! — воскликнула мама. — Вы можете свернуть направо — вон на ту стоянку? — Я услышала, как открывается дверца такси и затем мамины шаги по бетонной дорожке. — Я иду, Фиби! — прокричала она.

— А где ты?

— Посадите ребенка в коляску и идите по Бейсуотер-роуд. Я вас встречу.

Я пристроила Луи в коляску, мы с папой быстро пошли к воротам парка и вскоре увидели маму — она бежала нам навстречу. Не обращая внимания на отца, мама устремилась к Луи.

— Дай мне эту банку, Фиби.

Она задрала пальтишко Луи и приложила стаканчик к его животику.

— Трудно сказать… К тому же иногда пятнышки бледнеют, но все равно это оказывается менингит. — Она пощупала лоб Луи. — Какой горячий! — Сняла с него шапочку и расстегнула пальто. — Бедный малыш.

— Мы поедем к моему врачу, — сказал папа. — Это на Колвилл-сквер.

— Нет, — возразила мама. — Мы отправимся прямо в больницу. Мое такси неподалеку. — Мы добежали до него и погрузили коляску. — Наши планы изменились — к Святой Мэри, пожалуйста, — бросила мама таксисту, забираясь на сиденье. — К приемному отделению, и как можно быстрее.

Мы оказались там через пятнадцать минут, мама заплатила таксисту, и мы устремились внутрь. Она поговорила с сестрой, и мы стали ждать в приемной педиатрического отделения в окружении детей со сломанными руками и порезанными пальцами. Папа, как мог, старался успокоить Луи, но тот продолжал безутешно плакать. Затем пришла медсестра, быстро осмотрела Луи, измерила температуру и велела нам следовать за ней. Я обратила внимание, что она идет очень быстро. Доктор не разрешил нам войти в отделение всем вместе. Он принял меня за мать Луи, но я объяснила, что только сестра, а папа попросил маму пойти вместе с ним. Мама отдала мне свою большую сумку, и я отнесла ее в приемное отделение вместе с коляской Луи и ксилофоном и стала ждать…

Казалось, я ждала целую вечность, сидя на синем пластиковом стуле и прислушиваясь к жужжанию автомата с холодными напитками, тихим разговорам людей и беспрерывному бормотанию телевизора на стене. Я посмотрела на экран и увидела, что начинаются «Новости». Луи унесли полтора часа назад. Наверное, у него менингит. Я попыталась сглотнуть, но в горле словно застрял нож. Я посмотрела на его пустую коляску, и на глаза набежали слезы. Я так расстроилась, когда он родился, и даже не видела в первые восемь недель жизни, а теперь полюбила его, а он мог умереть.

Где-то заплакал ребенок. Я подошла к окошку регистратуры и спросила сестру, не знает ли она, как там Луи. Сестра ушла, а вернувшись, сказала, что врачи продолжают его обследовать и пытаются выяснить, нужна ли поясничная пункция. Я представила малыша под капельницей, опутанного проводами. Потом взяла журнал и попыталась читать, но слова и фотографии расплывались у меня перед глазами. Наконец я увидела идущую ко мне маму, вид у нее был расстроенный. О Боже.