Маурин Ли - Счастливый билет

В пабах, которые посещал Том, бывали и распутные женщины. Как-то вечером перед самым закрытием, снедаемый одним-единственным желанием, он спросил шлюху, сколько она берет за свои услуги. Том хорошенько разглядел всю свору, и эта показалась ему самой приличной. Ее звали Фебой, и у нее была большая пухлая грудь, соблазнительно натягивавшая красный джемпер ручной вязки. Черные как смоль волосы Феба завивала в жесткие кольца, а накрашенные темно-красной помадой губы делали ее похожей на клоуна.

— Пять шиллингов, — ответила она плаксивым голосом.

Господи Иисусе! Том тут же представил себе, сколько всего можно накупить на пять шиллингов. Пять шиллингов за то, что он должен получать дома бесплатно каждую ночь.

— Ладно. — Все равно у него не было другого выхода. Иначе он сойдет с ума. — Куда пойдем?

Феба заметила, что Том помрачнел, и предложила:

— Я могу обслужить тебя за полкроны, если мы просто выйдем наружу.

— Договорились. Полкроны.

Том нарочно приотстал, чтобы она вышла из паба первой. Ему не хотелось, чтобы приятели видели, как он уходит со шлюхой.

Она ждала его на улице. Накрапывал мелкий дождь.

— Идем.

Феба явно торопилась побыстрее покончить со всем этим, чтобы успеть вернуться в паб до закрытия и, при некоторой удаче, подцепить еще одного клиента.

Том неуверенно тащился в нескольких шагах позади нее, изо всех сил делая вид, что они не вместе, хотя вокруг было очень мало прохожих.

— Сюда. Вот подходящее местечко. — Феба толкнула тяжелую деревянную калитку, которая со скрипом отворилась, и зашагала по короткой тропинке к темному большому крыльцу.

— Это же церковь! — Том был шокирован.

— Она не католическая.

— Какая разница?

— Да ладно тебе. Ты еще хочешь меня или уже нет? Деньги вперед.

Том порылся в кармане в поисках полукроны и протянул женщине монету:

— Держи.

В темноте он разглядел, как Феба задирает юбку, и тут же испытал возбуждение. Том с дрожью ждал момента, когда войдет в нее. Он начал возиться с пуговицами на брюках и вдруг заметил, что женщина протягивает ему что-то.

— Надень-ка сначала вот это.

— Э-э, о чем ты толкуешь? Что это такое?

— Презерватив. Не волнуйся, я взяла его у одного янки.

— Пошла к черту, я это не надену!

— Знаешь что, тогда сам проваливай к черту! Мне не нужны дети и венерические болячки.

Желание моментально пропало. Его член обмяк. Вот что бывает, когда связываешься со шлюхой: ничего, кроме денег, противозачаточных средств и болезней. Это все неестественно.

— Вот, можешь забрать свои деньги.

Полкроны перекочевали обратно в ладонь Тома. Женщина предпочла бы оставить их себе, но Том выглядел слишком здоровым и сильным, так что с ним этот фокус не прошел бы. Но и смысла оставаться с ним не было. Она уже попадала в подобные ситуации с ирландскими католиками и презирала их за это. Им требовался секс, они отчаянно нуждались в нем, потому что их жены либо умерли, либо были фригидными, либо были обременены детьми сверх всякой меры, но покажи им презерватив, и они бегут от тебя, как черт от ладана.

Том скорчился на супружеском ложе. Ему было плохо. Его терзали боль, гнев и раздражение. Эта женщина, эта проклятая Феба… Сначала возбудила его, и теперь ему стало еще хуже. Его так и подмывало спуститься к Китти и взять ее так, чтобы она запомнила это на всю жизнь. Том даже сел на кровати, но потом опомнился. Она может забеременеть. Она может даже умереть. И виноват в этом будет он, Том. Он превратится в убийцу. Не исключено, что монсеньор Келли проклянет его с амвона и после смерти его будут ждать вечные муки адского пламени.

Том уже собирался было лечь, как вдруг его взгляд остановился на узкой кровати, стоявшей рядом с его ложем. На ней спали Лиззи, Джоан и Нелли: младшие девочки с одной стороны, Лиззи — с другой.

Том облизнул губы. Хитрая маленькая сучка. С того самого вечера, когда Лиззи угрожала ему ножом, всякий раз, стоило ей попасться ему на глаза, как в нем вспыхивало желание обладать ею. Пропитый мозг и воспаленное воображение подсказывали Тому, что Лиззи сама виновата в этом. Он видел, как она выставляет себя напоказ, как вроде бы случайно прикасается к нему, ставя на стол перед ним чашку чая. А эти лукавые, кокетливые и призывные взгляды, которые она бросает на него, моргая длиннющими пушистыми ресницами и соблазнительно кривя губы?..

Да, она сама во всем виновата, а вовсе не он. Изобретательная, прелестная сучка. Это она хочет его.