Сью Уэлфер: Все дальше и дальше

— Руки прочь. Это не тебе, — и повернулась к Саре. — Как дела? Тебе здесь нравится? Я вызвала трубочистов, кровельщика, и попозже придет мой садовник, чтобы подровнять живую изгородь. В задней части дома немного диковато и сквозняки гуляют, там давно никто не жил.

Сара оглядела кремовую кухню, такую же, как в коттедже Мака на противоположной стороне озера.

— Здесь здорово, здесь чудесно. Не знаю, что бы я без тебя делала, Моника.

Моника рассмеялась.

— Вряд ли ты будешь так благодарна, когда в трубах будет гулять ветер, а стекла начнут дребезжать от сквозняков.

Они распаковали почти все вещи и сделали ремонт на кухне: стены были покрашены в кремовый цвет, на плиточном полу лежал яркий коврик, который Лиза подарила на новоселье, шкафы постепенно заполнялись, в комнате появлялась разномастная мебель, которую Сара купила на ярмарке Армии Спасения. В кухне было уютно, мило и непривычно. Другие комнаты представляли похожую картину.

Сара не захотела взять ничего из дома в Хивдоне, только вещи мальчиков и свои личные вещи: картины с лестничной площадки, одежду, книги. Странно, оказалось, что в том доме ей ничего не было нужно, хотя она сама выбирала мебель, картины, образцы тканей. После стольких лет, прожитых вместе, у нее осталось совсем немного: все уместилось в одном наемном фургончике.

Но новая, купленная ею мебель так гармонично смотрелась в коттедже Моники, будто стояла здесь всегда.

Сара прикрыла дверь черного хода. Несмотря на солнечный летний вечер, чувствовалось наступление осени. Мэтью с Джеком дружно переносили в новую спальню под выступающим карнизом оставшиеся вещи: постельное белье, книги, кассеты, компакт-диски, настольную лампу, — все то, что позволит им — не сразу, конечно — чувствовать себя, как дома.

Сара наполнила чайник.

— Видела Криса, пока вы были там?

— Угу. Он велел передать тебе, что ему очень жаль, и он не винит тебя в том, что ты ушла.

Сара кивнула, не глядя ей в глаза, и пошла искать заварочный чайник. То, что она испытывала к Крису, не предназначалось для чужих ушей, по крайней мере, пока.

Когда Сара наконец сняла косынку и разгладила волосы, было уже почти десять часов. Спина у нее болела; она чувствовала себя грязной, измученной и хотела спать. На кухне ее ждали остатки ужина из корзинки для пикника и бутылка вина, заботливо оставленная Моникой.

Мэтт зажег уголь — вечером было уже прохладно. Сгущались сумерки, и огонь в камине потрескивал и искрился. Кот Генри устроился на коврике у камина. Вид у него был такой, будто он всю жизнь так и пролежал.

Окидывая взглядом комнату, несмотря на ощущение потерянности и неустроенности, Сара понимала, что все наладится. Пока она не чувствует себя в коттедже как дома, но постепенно все изменится; вопрос в том, что к тому времени станет с ней.

С тех пор, как она застала Криса в постели с Дженни Бек, прошли всего две недели. Многие на ее месте простили бы его, и до того момента, как это произошло, Сара считала себя одной из них. Сказав Крису, что переезжает, она была удивлена не меньше его. Он был уничтожен, умолял и ползал на коленях, сказал, что Дженни Бек — временное помешательство, всего лишь игрушка.

Глядя, как он изворачивается, слушая его нытье, вопли и оправдания, Сара наконец поняла, что все, что он говорит, правда. Но она также понимала, что у нее нет ни сил, ни желания распутывать все это, нет сил прощать, понимать и даже злиться — ей попросту все надоело. Надоело постоянно оказываться виноватой, надоело, что ее осуждают, надоело быть единственной, кто решает все жизненные проблемы, и, наконец, надоело быть замужем.

Из комнаты Мэтта и Джека на втором этаже доносилась тихая ритмичная музыка. В дальней части коттеджа, в маленькой спальне, Чарли уснул, как только его голова коснулась подушки. Он был измучен переездом и эмоциональными переживаниями — и не он один. Сара чувствовала то же самое. Она подвинула кресло поближе к камину и приоткрыла двери. Под дуновением ветерка угольки зашипели и засияли вишнево-алым огнем. Сара вздохнула, почувствовав навалившуюся усталость.

Выпив полстакана вина, она услышала, как на улице притормозила машина; слава богу, это не фургон. Может, Моника зашла проверить, как у нее дела? Меньше всего на свете Саре сейчас хотелось встретить Криса, и не только сейчас — ей вообще не хотелось его видеть. Потянувшись, она направилась к двери.

— Привет, — послышался знакомый голос, едва она открыла дверь.