Барбара Картленд - Незнакомка

— О, я не привередлива в еде, — поспешила успокоить ее Вирджиния. — Ем мало.

— Это видно! — Секретарша окинула девушку снисходительным взглядом. — Ничего! Мы вас немножко подкормим! Простите за нескромность, но, по моему мнению, вы чересчур худенькая! Я горжусь тем, что постоянно нахожусь в одном весе: не ниже одиннадцати стоунов!

— И вы хорошо себя чувствуете при таком весе? — вежливо поинтересовалась Вирджиния, лихорадочно переводя в голове английские стоуны в американские фунты.

— Моя дорогая мисс Лангхольм, — назидательно начала ее собеседница. — Для меня главное не столько внешний вид, сколько самочувствие. А мне здоровье нужно как никому здесь! Без меня весь этот дворец превратился бы в бедлам! Герцогиня, должна я вам сказать по секрету, сущее дитя во всем, что касается финансовых вопросов, домашнего хозяйства и прочих каждодневных мелочей, которых в замке хоть отбавляй. Все это на плечах бедной Марши! Сами увидите через несколько дней, что я говорю чистую правду.

Вошел лакей, неся на подносе элегантно сервированный чай, блюдо с бутербродами нескольких типов, свежие булочки, рогалики, пирожки со спаржей, несколько сортов пирожных.

— Ну-с, вы, наверное, успели изрядно проголодаться после долгой дороги, милая. Поэтому не церемоньтесь! Налетайте, не стесняйтесь, как любил говорить наш герцог, когда еще был совсем маленьким мальчиком.

Вирджиния съела кусочек хлеба с маслом, но до пирожных и прочих сладостей не дотронулась — есть не хотелось. В отличие от нее мисс Маршбэнкс уплетала с завидным аппетитом, отведав всего, что им подали, и Вирджиния подумала, что неудивительно, почему почтенная секретарша производит впечатление довольно грузной женщины. И тут же вспомнила, сколько пудингов и тортов ее в свое время заставляли съедать, и во что она превратилась в конце концов. Вспомнила и содрогнулась.

— Вам холодно? — спросила мисс Маршбэнкс. — Сегодня довольно тепло, но на вас такое тоненькое платьице… Надеюсь, вы прихватили с собой вещи потеплее. Уверяю вас, климат здесь отвратительный. Сыро, холодно…

— Да, я взяла с собой теплые вещи, — ответила Вирджиния. — Но я не собираюсь задерживаться у вас долго.

— Вот как? — удивленно вскинула брови мисс Маршбэнкс. — А ее светлость сказала мне, что в письме, которое получил герцог из Америки, сообщалось, что вы работаете над какой-то очень важной темой.

— Работаю, — подтвердила Вирджиния. — Но длительное пребывание на одном месте не входит в мои планы и едва ли поспособствует моей успешной работе.

Все время, пока длился ее разговор с мисс Маршбэнкс, Вирджинию не покидало странное чувство, что она тонет в какой-то необъятной перине. Еще немного — и она не сумеет выбраться из-под нее.

— Если вы уже допили свой чай, — проговорила секретарша, запихивая в рот последний кусок жирного фруктового торта, — то тогда нам стоит поторопиться. Идем наверх к ее сиятельству. Обычно в это время она отдыхает у себя в будуаре. Я уже предупредила ее, что приведу вас.

Они стали подниматься по очень красивой лестнице на второй этаж. Вирджиния твердо решила, что как-нибудь она обязательно выберет свободное время и рассмотрит каждую картину, висящую на стене, каждый образчик мебели, стоявшей в холле и парадных залах. Несомненно, это все редкие антикварные вещи, представляющие огромную художественную ценность. Тот самый антиквариат, за которым так гонялась ее покойная мать, набив им свой особняк на Пятой авеню и еще с дюжину домов, принадлежавших ее отцу. Но чего никогда не было у них в доме и что невозможно было заполучить ни за какие деньги, так это дух времени, царивший в замке. Даже слегка выцветшие красные бархатные портьеры несли на себе этот отпечаток благородной старины и смотрелись даже изысканнее, чем когда они были новыми.

Мисс Маршбэнкс осторожно постучала в дверь, и слабый женский голос ответил им: «Входите!» Будуар оказался сравнительно небольшой и необыкновенно изысканной комнатой. Вирджиния сразу же вспомнила огромные гостиные и будуары ее матери с их помпезной, кричащей роскошью, обилием серебра, столами с монументальными вазами, наполненными охапками цветов. Ничего подобного здесь не было. Зато много дрезденского фарфора, легкие изящные стулья, широкая софа с целой грудой разноцветных шелковых подушек.

Герцогиня уютно устроилась на кушетке возле окна, и с первого взгляда она показалась Вирджинии очень молодой, гораздо моложе, чем она себе ее представляла. Но, подойдя поближе, девушка поняла, что внешность воистину обманчива. Моложавость герцогини не в последнюю очередь объяснялась довольно толстым слоем пудры на лице. Насколько могла заметить Вирджиния, у ее свекрови были даже слегка подкрашены губы. Прозрачное послеобеденное платье из светло-розового шифона, обильно украшенное воланами и оборками, было перехвачено в талии узеньким пояском, а сверху небрежно наброшена роскошная шаль. На шее висели три нити крупного жемчуга, в ушах и на пальцах переливались многочисленные бриллианты, на запястьях звенело несколько золотых браслетов.