Николай Новиков - Предвыборная страсть

Не было угрызений совести. Они всегда были чужими. Но лишь теперь стало ясно: терпеть это вовсе необязательно! Она хотела быть рядом с Андреем — всегда-всегда. Но даже если что-то помешает им, с Борисом она разведется. Сразу после выборов. Поэтому она не изменяет мужу — она от него ушла, только официально это еще не оформлено. Но ведь никто не оформляет официальный развод прежде, чем встретиться с любимым.

Лера посмотрела на часы: уже пора. Надела дубленку, надвинула на глаза шапку, да еще и огромные солнцезащитные очки нацепила на нос — теперь никто не узнает. Подхватила сумочку и вышла из квартиры.

На улице Скрябина стояла серая «волга», а возле нее нервно прохаживался Андрей. Даже в парике он сразу узнал ее, метнулся навстречу, крепко прижал к себе, целуя теплые губы.

— Я плохо замаскировалась, да? — спросила она тихим, чуть хрипловатым от волнения голосом.

— Отлично, моя хорошая, — улыбнулся Андрей.

— Но ты же узнал меня.

— От меня не спрячешься.

— Ох, я все же боюсь, Андрюша…

Они медленно подошли к машине. Андрей распахнул заднюю дверцу, Лера легко скользнула внутрь. Андрей сел рядом:

— Поехали, шеф. Улица Некрасова, а там я покажу.

Пять бутылок стояли на столе: три пустые и две полные. Борис Агеев тяжело поднялся с дивана, шатаясь, подошел к столу, стал тыкать пальцем в бутылки.

— Одна… две… Только две, — пробормотал он заплетающимся языком. — А кто выпил вот эти?.. Я, что ли? Не может быть! Кто-то залез, выпил… Ботинки старые украли, коньяк выпили… Я тут живу, никого не трогаю, почему все привязываются ко мне? А ну пошли вон! — заорал он во все горло. — Кретины, твари, собаки! Вон, я сказал!..

Трясущимися руками он откупорил четвертую бутылку, наполнил рюмку, залпом выпил, не пошел, а повалился в сторону дивана, но успел донести тело до него, рухнул ничком и потом долго переворачивался на спину.

Сутки он пребывал в таком состоянии. Как приехал вчера, так и началось это полудремотное, не совсем реальное существование. Время от времени отключался, засыпал в самых неподходящих для этого местах: на веранде, в туалете, на полу перед печкой. Реже на диване, хотя бодрствовал большую часть именно там. Просыпаясь, машинально шел к столу, наливал себе рюмку, выпивал, зажевывал тем, что пальцы ухватили со стола.

Иногда его охватывала неукротимая злоба. В спальне на стене висело ружье, ижевская одностволка шестнадцатого калибра. Борис уже несколько раз хватал его, занимал место на полу у окна, готовый отстреливаться до последнего патрона, если бандиты придут по его душу.

— Вы, сволочи! — орал он. — Борис Агеев никогда не работал на торговцев наркотиками, никогда не был «шестеркой»! И вы не сделаете из него «шестерку», твари! Всех перестреляю! Меньше подонков будет на свете, мне еще спасибо скажут за это!

Но бандиты не спешили, видимо, не сомневались, что никуда он не денется, и Борис вылезал из засады, оставляя заряженное крупной дробью ружье у окна, и шагал к столу, а от него — к дивану.

Он не сошел с ума благодаря коньяку, но был близок к этому. Психика не выдерживала страшного напряжения. Еще позавчера он был уверенным в себе, красивым, холеным мужчиной. Крупный начальник, состоятельный человек, прикрытый к тому же высокой должностью жены. И вдруг, почти мгновенно — преступник, которого собираются использовать бандиты в своих грязных делишках! Ну выполнит он их задание, допустим, не попадется, где гарантия, что они снова не захотят использовать его?

Нет гарантии.

И ведь ни за что ни про что, нет его вины в том, что случилось, нет! Ну встречался с Анжелой, что в этом преступного? Да любой мужчина, если его жена ведет себя в постели, как Лера, найдет себе кого-то на стороне. Любой! Красивую, молоденькую, горячую, уютную… Самое страшное — жена узнает. И пусть! Разойдутся, давно пора это сделать, можно будет не прятаться, а жить с молоденькой открыто. И все!

Но если жена — мэр, и в депутаты рвется, получается черт знает что! За простую, вынужденную измену его заставляют связывать голую жену и делают убийцей!

Молоденькая в морге, а он здесь…

В милицию идти нельзя — не поймут. Они все гнут спины перед мэром. Если узнают, что он так подвел ее, укокошат. А она и пальцем не пошевелит, чтобы спасти мужа. Не по-ше-ве-лит!

Никто ему не поможет!..

«Что б ты провалилась!» — думал Борис. В эти минуты он готов был разрядить ружье в грудь Леры, и, если бы она случайно появилась вдруг на даче, не колеблясь, сделал бы это.