Барбара Константин - Амели без мелодрам

Девчонки принялись наряжаться. Амели надела платье в синюю и белую полоску, пощипала себя за щеки, чтобы разрумянились, и накусала губы, чтобы они стали ярче. Всем было страшновато: а как же, первые танцы все-таки… Они учились танцевать, наступали друг дружке на ноги…

На танцах играл оркестр Жиля Симона, короля аккордеона. Вот уже лет пятьдесят ни один бал в округе без него не обходился! Но девушки пришли не ради музыки. Им хотелось посмотреть на парней. И надо сказать, те тоже смотрели на девчонок во все глаза…

Франсуаза подцепила сына Пижо. Конечно, не бог весть что, но ничего, симпатичный. Внешность — что надо! Она была довольна.

А потом я повернула голову, и мы с тобой встретились глазами. Я покраснела. Мне стало трудно дышать. Будто что-то давило на грудь. Чтобы скрыть волнение, я глупо улыбнулась. Девчонки ничего не заметили. А ты не сводил с меня глаз. А я не могла оторваться от твоего взгляда. Довольно долго. Ко мне подошел твой приятель и спросил, не хочу ли я танцевать следующий вальс… «вон с тем робким парнем». И я услышала, что отвечаю: «Хочу». Он взял меня под руку и подвел к тебе. С кривой улыбочкой склонился к твоему уху. Мне кажется, он сказал что-то вроде: «…Вот видишь, Марсель, не такое уж это мудреное дело — девушки…»

В этом весь Фернан.

И мы с тобой танцевали. Ты, Марсель, и я, Амели. Твоя напряженная рука лежала у меня на спине. Танцевал ты не очень… И все склонялся ко мне, чтобы извиниться. Мы смеялись. Ты и правда был ужасно неуклюжий. И такой трогательный…

Вот.

А потом было… все остальное. Мне сказали, что ты… и я решила, что ты уже помолвлен… и поверила, как дура…

Но знаешь, Марсель, если бы тогда все случилось по-другому, мы, быть может… не смогли бы… этим воспользоваться. А главное, мы не были бы здесь теперь, и я не сидела бы сейчас вот так, положив голову тебе на колени, ты не гладил бы меня по волосам, и мы не следили бы с тобой за облаками, иногда лаская друг друга взглядом…

Понимаешь, Марсель, не надо ни о чем сожалеть…

Ни о чем на свете.

Марсель пошел в сарай за мешком угля. Скоро надо будет подбросить. А пока он смотрит, как танцуют языки пламени.

Нам с Амели и правда повезло. Если бы мы поженились тогда, пятьдесят лет назад, то сделали бы большую глупость. Теперь наша любовь уже поистрепалась бы. Усохла. А может, и вовсе бы умерла! Мы бы не смотрели друг на друга. Не слышали бы друг друга. Спали бы в разных комнатах… уже, как минимум, лет тридцать! Чтобы не слышать храпа, не воевать за кусочек одеяла и не волноваться из-за малейшей задержки дыхания у того, кто лежит рядом…

А у нас все наоборот.

Нам известны все подвохи.

Как там насчет угля?.. Может, пора подбросить?.. Нет, слишком рано.

Поэтому у нас широкий матрас, беруши и свое пуховое одеяло у каждого. А на случай бессонницы внизу имеется диван. Но больше всего нам с Амели нравятся наши ранние утра… Тогда мы шепотом назначаем друг другу свидание в кухне!.. Спускаемся босиком, чтобы не шуметь… Травяной чай? Горячий шоколад? Домашняя настойка? Мы тихонько смеемся и целуемся… вздрагиваем… бррр… прохладно… Иди сюда, я тебя согрею, родная… И быстренько снова в постель.

А доспим потом, днем.

Вот уж точно: помрем — тогда и выспимся.

Мы оба прекрасно понимаем, что мы не вечны.

Вот черт! Бросил слишком много угля. Придется раздувать.

Но теперь на поверхность всплывает прошлое. А вместе с ним и Фернан. Он был женат на моей Амели целых сорок три года. К тому же мой лучший друг. Если бы не он, мы сейчас не были бы вместе. И только поэтому я сдерживаюсь, чтобы не плюнуть на могилу этого сукина сына! Хотя я знаю, что он предатель. Присвоил мою возлюбленную. Может, когда-нибудь я перестану его ненавидеть! Но пока рана еще слишком свежа. Но однажды я соберусь с силами и заявлюсь к нему с цветами. Потому что, сам того не зная, этот мерзавец сделал нам с Амели лучший подарок. Теперь мы с ней можем любить друг друга до нашего последнего вздоха.

И мы…

И наши имена будут выбиты на одном камне.

И нас положат в одну могилу.

Так что мне ничего не остается, кроме как сказать ему: спасибо, Фернан! Но знаешь, твое счастье, что ты уже помер. Я бы заставил тебя пожалеть обо всем, что ты натворил в этой жизни. А может, и в следующей тоже.

Лучший друг называется… ага, как же!

Сволочь одноглазая, Фернан! Как же ты мог?..

— Ну как там с угольками, Марсель?

— Порядок, Мэгги, можешь класть шампуры.