Анна О'Брайен - Фаворитка короля

— Не верится!

— Да почему? Я же говорил, чтобы вы не переживали!

— Говорили. — Я недовольно поморщилась: в его голосе звучала такая безоглядная самоуверенность, какой могла когда-то похвастать и я. — Я так рада, Вилл… но мне все-таки не верится…

— Это еще не все!

Я вздохнула. Значит, еще не все. Ну конечно! Под ложечкой у меня опять засосало, а кровь отлила от лица.

— Говорите же. Чего они потребовали?..

— Члены парламента в своей мудрости согласились изменить свое узколобое решение относительно такой мелочи, как ваше изгнание.

— Изменили свое решение?..

— Со вчерашнего дня вам предоставлена полная свобода. А я, соответственно, освобожден от обвинений в том, что умышленно женился на изгнаннице.

Все еще сомневаясь, я всмотрелась в лицо Виндзора, стараясь отыскать подтверждения сказанному. Напрасно. Лицо его было словно высечено из камня. Он не поделился подробностями, не попытался обнять меня. Что-то стояло между нами, нечто вроде тех прочных стен, какие возводил из каменных глыб Уикхем. Виндзор чего-то недоговаривал.

— В этой бочке меда есть ложка дегтя, — сказала я, сердясь, что приходится его расспрашивать, и в то же время боясь его ответа. — Где же деготь?

— А откуда вы знаете, что он есть?

— По лицу вижу.

— А я-то думал, оно у меня непроницаемое!

Я ударила его по руке, совсем не в шутку.

— За такие вещи всегда кому-нибудь приходится расплачиваться. — Я нахмурилась. — Просто я не понимаю, как это могло получиться… Джоанна ни за что не отменила бы мое изгнание! — В этом я была совершенно уверена. Так отчего же мне улыбнулась удача?

— Налейте мне кружку эля, любовь моя, — нужно смыть яд, оставшийся после переговоров с вельможами, — сказал Виндзор и бросил поводья давно ожидавшему конюху. Потом обнял меня за талию — такое приветствие стало уже привычным и неизменно успокаивало меня. — Вот тогда я расскажу вам все до конца. Эти недели тянулись для меня долго, я соскучился по домашнему теплу и уюту.

Мне пришлось ждать, пока он опустошил целую тарелку говяжьего жаркого с лепешкой. Все это время я едва могла усидеть за столом от нетерпения, но, уже хорошо зная своего супруга, держала язык за зубами и страдала молча. Сидела за столом напротив него, не отрывая взгляда ни на миг, пока он, черт его возьми, не наелся, и ждала. Наконец он осушил кружку.

— Хотите еще эля? — спросила я с любезной улыбкой.

— Неплохо бы…

Я протянула руку, взяла глиняный кувшин, но сразу наливать не стала.

— Может быть, кусочек сыра? Или ломтик жареной баранины?

— Пожалуй, вы меня убедили…

— А потом вот этот кувшин я вылью вам на голову!

— Вам не удастся меня рассердить! — рассмеялся он.

— Зато вы уже рассердили меня!

— Ладно, больше не буду. — Морщины резче обозначились на его лице. — Ваша ссылка отменена, Алиса, — будьте рады этому.

— Видимо, мне вовсе не понравится то, чего они потребовали взамен.

— Да, не понравится. Там есть непременные условия…

Ну а как же иначе?

— Вы сказали, — проговорила я сдавленным голосом, — что они передумали… — Он ведь не станет скрывать от меня самое худшее? Нет-нет, он не стал бы вот так молчать в продолжение всего обеда. А он сказал, что я отныне свободна — мы оба свободны. Но как же все-таки поступила эта негодяйка? Как далеко способна зайти в своей мстительности Джоанна? — Да черт вас побери, Вилл!

— Нет-нет, я сказал вам правду. — Он отложил хлеб и нож и взял меня за руки. — Неужели вы думаете, что я так жесток? Вы свободны, Алиса, как я и сказал. Ссылка отменена. Поместья вам не вернут — нельзя же ожидать чудес! — но это единственное ваше наказание. Есть, однако, одна оговорка. — В глазах его вспыхнули озорные искорки. — Вы свободны постольку, поскольку живете вместе со мной, в качестве моей супруги, а я вполне готов держать вас при себе и выступать поручителем вашего благонравного поведения.

— Готовы, по сути, быть моим тюремщиком! — задохнулась я от возмущения.

— Я предполагал, что вы увидите это именно в таком свете!

— Я, значит, нахожусь в полной зависимости от вас. — Он подал мне свою кружку, и я жадно проглотила пиво, не заботясь о хороших манерах.

— Всякая жена зависит от своего мужа. А парламент в мудрости своей постановил сохранить угрозу возобновления ссылки, дабы обеспечить ваше благонравие, хотя вы и не заслуживаете его милостей. — Зубы блеснули в холодной усмешке.

— Стало быть, я не помилована.

Помилованы, но не до конца. — Выражение лица его смягчилось. — А меня вы по необходимости должны ублажать, дабы я вас не отринул.