Джоанна Бриско - Будь со мной

Я хмыкнул.

«Не думал, что твоя башка так связана с членом», — послал я ему ответ.

Он откликнулся кратко:

«Ха!»

«Сегодня разрешаю небольшой контакт, потом на два дня — полный запрет». — Я наслаждался ощущением власти над бедным МакДарой.

«Насколько небольшой?»

«Один краткий телефонный звонок/один имейл, максимум два ответа от нее. Что вообще ТЖ может сказать такого интересного?»

«Не знаю, не знаю, просто она не отпускает меня. Хочется разговаривать с ней всю ночь — да, да, Ферон! — если уж не могу ее всю ночь трахать».

«А до этого еще не доходило?»

«Нет, нет, нет, нет. Она что-то мудрит. Специально поддерживает во мне этот гребаный огонь. Мы почти не видимся. Как мне концентрироваться на работе? У нас с ней ничего еще не было.

«Ничего?»

«Ну, почти ничего. Я постоянно на взводе, как пацан какой-нибудь. Места себе не нахожу. Если не проверяю голосовую почту, то звоню 1471 [24] По этому номеру звонят пользователи телефонной компании «Бритиш телеком», чтобы услышать список пропущенных вызовов. ».

Я рассмеялся.

«Займись чем-нибудь полезным, МакДи, — написал я. — У меня и своя жизнь есть».

Я был помешан на электронной почте. В моем почтовом ящике были и другие письма: штук десять от моих внештатных писателей и два от Сильвии Лавинь. Постепенно у нас с ней вошло в привычку обмениваться письмами по электронке каждый день. Я не видел ее уже несколько недель. После той встречи в «Джон Льюис» я ни разу с ней не сталкивался, но когда я читал ее послания, мне казалось, что я слышу ее голос.

В тот вечер я пошел на Марчмонт-стрит купить крючков и увидел ее, точнее, ее затылок. Каштановые волосы были распущены и ниспадали на плечи. Изящная маленькая спинка, затянутая в макинтош. Она быстро шла по другой стороне улицы, тускло освещенной оранжевым светом. Мое сердце затрепетало. Дыхание в ту же секунду сбилось, отчего окликнуть ее сразу не удалось. Между нами проехало такси, на секунду заслонив ее от меня.

— Сильвия! — крикнул я. Она приостановилась, слегка повернула голову, потом пошла дальше той же стремительной походкой.

— Сильвия! — еще раз крикнул я, на этот раз громче, но она продолжала идти, словно не услышала моего крика. Зашла за угол, я бросился следом за ней, но почти сразу остановился. Что я делаю? По инерции прошел еще, услышал звук собственных шагов и остановился окончательно. Сердце билось неровно. Что ты творишь, придурок, идиот ? — заговорил во мне внутренний голос. Я стоял в растерянности перед окнами прачечной, не зная, что делать дальше. Увидел свое отражение в стекле: набыченный сумасшедший, замерший в карикатурной позе. Что это на меня нашло? Я развернулся и двинулся быстрым шагом, иногда сбиваясь на рысцу и глубоко дыша, по направлению к Мекленбур-сквер.

Дверь квартиры была закрыта всего на один замок, но внутри было тихо. Я понял, что Лелия спит. Попытался привести в норму дыхание, хотя все еще чувствовал себя как лунатик. Я отогнал мысли о Сильвии Лавинь. Отгородил от них свой разум, как небо, которое скрывает себя под одеялом облаков, собрался с духом и посмотрел по сторонам. Радиатор мерно гудел. Рядом с чайником несколько небольших пакетов, схваченных наверху пластмассовыми зажимами (есть у Лелии такая привычка): имбирь в сахаре, имбирные орешки, имбирный чай, печенье «Рич Ти». Каждый пакет был распечатан, потом аккуратно закрыт. Все это было куплено Лелией, чтобы отгонять приступы тошноты. Она сходила в магазин одна. Одна… и, как я с горечью понял, страдая от одиночества. Это я должен был купить ей все это или, по крайней мере, сходить с ней в магазин. Мне же это даже не приходило в голову. Я — свинья, настоящая эгоистичная свинья, которой, чтобы вспомнить об отвращении, нужно окунуться головой в выгребную яму.

Но тут я вспомнил, как она стала смотреть на меня с того дня, когда узнала, что беременна. Это ее выражение я называл «Мадонна в скалах» [25] Название картины Леонардо да Винчи, один из двух вариантов которой хранится в Национальной галерее в Лондоне. : одухотворенное лицо мученика, глядя на которое преисполняешься неимоверным чувством вины. Это выражение заставляло меня затыкать подальше свои чувства и желания и мчаться в магазин за какими-нибудь напитками или никому не нужными подушечками. Ее реакция на беременность меня втайне раздражала. «Что тут особенного?» — иногда хотелось мне заорать, когда я, убитый, приходил с работы и чувствовал, что должен хвататься сразу за десять дел. Приди в себя! Можно подумать, ты единственная за всю историю мира женщина, которая вынашивает ребенка. Ее постоянная усталость, которая необъяснимым образом переплелась с новой волной интереса к сексу, трудно поддавалась пониманию, и поэтому мелкая, но противная частица меня заставляла сомневаться в ней.