Лиза Бингэм - Сладостный вызов

— Ты могла бы позировать и другим художникам. Устраивать дополнительные сеансы.

— О, нет! Жоли — единственный, кому я позволяю рисовать себя.

— Почему?

— Я полностью доверяю ему.

Пальцы Брэма вцепились в ее руку:

— Он твой любовник?

Она не смогла удержаться от вырвавшегося у нее смешка:

— Кто, Жоли?!. Ты наверняка видел его портреты. Это сутулый, похожий на средневекового кудесника старичок в очках и к тому же — с белоснежной козлиной бородкой.

— Он был твоим любовником? — вновь спросил Брэм.

— Да нет же! — она яростно оттолкнула его руку. Ни один мужчина ни разу не дотронулся до меня, кроме тебя!

Эти слова эхом отдались в ночной тиши, но Маргарита не жалела о том, что сказала это вслух. Никогда еще она не видела, чтобы глаза Брэма так сверкали. Ей показалось, что незримый груз, который он нес на своих плечах, чуть полегчал. Руки его скользнули по ее бедрам, пробравшись под ткань ее платья, пальцы дотронулись до нежной кожи.

— И ни один мужчина не дотронется до тебя, кроме меня, — глухо произнес он. Отпустив поводья, он направил свою лошадь вскачь с холма.

Возле амбара их встретили двое людей Брэма. С таким видом, как будто они выполняли самую обычную работу, которой занимаются по нескольку раз на дню, встречающие подхватили лошадь под уздцы, остановили повозку и принялись выгружать оттуда продукты, закупленные Брэмом в Кейлсборо.

Вслед за этим Брэм повел ее в амбар, и Маргарита поняла, что, в сущности, ничего не изменилось. Да, сегодня она получила в подарок новые платья — нарядные и не очень; она провела целый день вдали от Солитьюда в свое удовольствие; она пила чай, сплетничала и веселилась. Но неумолимая реальность вновь вставала перед ней — вместе с кучей мелких забот, которых Маргарита так старалась избежать.

— А животные тоже к нам присоединятся? — спросила она Брэма с замиранием сердца.

Брэм целый день ломал голову над решением этой проблемы. Маргарита даже не особенно удивилась, обнаружив, что за время их отсутствия в амбаре появилась дюжина свиней, которых пригнал туда Брэм.

— Нет, не волнуйся, — его рука скользнула по ее подбородку, и Маргарита почувствовала, как безнадежное уныние отступает.

— Ну а твои люди? Они что, решили распределить между собой места на чердаке?..

— Нет, они, скорее всего, предпочтут остаться в палатке, где им не нужно уделять слишком много внимания своим манерам.

— Только поэтому?..

Ладонь Брэма легла ей на спину. Это прикосновение было теплым и ласковым.

— Они слишком долгое время обходились без женской ласки и нежности и потому предпочитают говорить о всех волнующих их вопросах открыто, без обиняков, не стараясь щадить ничей слух. Хотя все они умыты и выбриты — можешь оценить.

— О!.

— Поэтому в амбаре останемся только мы с тобой. Одни.

Брэм открыл дверь, пропуская жену внутрь, и попросил ее оставаться на месте, пока он не зажжет лампу. Чиркнула спичка, и в темноте замерцал слабый огонек, мало-помалу разгоравшийся все ярче и увереннее. Вскоре пламя осветило все углы амбара, и от увиденного у Маргариты перехватило дыхание.

Обстановка в амбаре изменилась полностью.

До этого Маргарита попыталась создать в помещении уют при помощи той скудной мебели, которую Брэм привез в Солитьюд еще в первые дни после их бегства. Но теперь интерьер стал просто роскошным. Толстые абиссинские ковры покрывали земляной пол, повсюду висели медные светильники, «комнаты» были заставлены крепкими стульями и удобными оттоманками, каждая деталь была обдумана. В одном из стойл стены были обиты свежими сосновыми досками, там стояли печь и буфет. В другом находились кувшин и лохань, тумбочка и сушилки. Чуть дальше, где раньше хранились сено и зерно, покоились диван и кресло-качалка, два стула, кушетка и три стола, отделанные под мрамор, покрытые вышитыми салфетками, на которых стояли вазы с бархатцами.

— Брэм! — выдохнула она в изумлении. Она вдруг испугалась, что все это исчезнет.

Брэм нахмурился.

— Не придавай такого значения тому, что ты видишь, Маргарита. Это вовсе не было сделано ради твоего удовольствия. После твоих попыток обустроить наше жилище я подумал, что, пожалуй, приятно жить в нормальном доме. Сегодня, гуляя по городу, увидев Софию, покупая для себя различную одежду и другие вещи, я решил, что до сих пор совершенно не заботился о моем личном комфорте. Мои ребята и я работали большую часть дня, затем я забрал тебя.

— Конечно, — она была слишком смущена, чтобы говорить длинные фразы. Еще вчера он так противился подобному обустройству.