Лиза Бингэм - Сладостный вызов

— С твоего свадебного стола. Как только невеста исчезла, сестры жениха — образцы гостеприимства — накормили гостей. Гостиничная прислуга была в восторге. Я только что оттуда. Мне пришлось убедить одну из горничных принести немного еды для сбежавшей невесты. Она с удовольствием помогла мне. С ней было очень приятно иметь дело.

Глаза Маргариты загорелись от злости. Когда ее рука обхватила одну из вышитых подушек, он продолжил:

— Вряд ли тебе стоит отказываться от еды. Возможно, это твоя последняя трапеза перед долгой голодовкой.

Она снова стала покорной, но Брэм знал, что это ненадолго. На тарелках было копченое мясо, хлеб, овощи и огромный кусок свадебного пирога. Маргарита с удовольствием принялась за еду.

— Что ты собираешься делать со мной? — спросила она слабым голосом, и Брэм почувствовал против своей воли прилив нежности к ней.

— Я собираюсь отвезти тебя домой.

— Домой?

— В Солитьюд.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Но папа говорил мне, что твой отец умер, и теперь это имение твоего брата.

— Уже нет.

Она уставилась на него в ужасе.

— Мика… Ведь он жив, правда?

Брэм кивнул.

— Он в Огайо.

— В Огайо? — она переспросила так, словно Мика переехал жить на луну.

Брэм поставил стул рядом с кроватью. Она внимательно следила за каждым его движением, забыв о еде.

— Но что могло его заинтересовать в Огайо?

Он положил руки на спинку стула.

— Женщина. Он женился во второй раз.

Она подняла бровь.

— Но он и Лили…

— Любили друг друга, — закончил он за нее. — К сожалению, Лили умерла вскоре после твоего отъезда.

— О, — прошептала она.

— Ему было очень тяжело.

— Могу себе представить.

— Затем, когда его ранили на войне…

— …Ранили!..

— Я же сказал, Маргарет. Ты понятия не имеешь, что произошло с нами за последние несколько лет. Ты жила своей жизнью. Ты сбежала, как только реальность пришла к тебе со страниц газет и из слухов.

— И все же мне кажется, что я могу представить себе…

— Нет, — в ярости оборвал он ее. — Ты никогда не сможешь представить себе, что такое война, не пережив ее. Но ты была слишком озабочена своей безопасностью, не так ли?

Он стоял и зло смотрел на нее.

— Ешь, черт возьми. Мы уезжаем через двадцать минут.

— Двадцать минут? Но я не могу. Моя семья…

— Я им пошлю записку, куда ты уехала.

— Нет, — она вскочила, опрокинув тарелки с едой на кровать. — Они зависят от меня. Я не могу уехать, не оставив никаких распоряжений.

— Твой отец, вероятно, не был очень богат, когда отдал концы, но он должен был оставить какие-то деньги и соответствующим образом позаботиться о родственниках.

— Мой отец умер банкротом. Остаток денег забрали кредиторы.

— Мне очень жаль, — сказал Брэм. — Но я не думаю, что это правда.

— Как же мои тетя и дядя и Нанни Эдна? — спросила она. Он помолчал. — У них нет никого, кто позаботился бы о них, кроме меня.

— Поэтому ты продавала себя этому художнику?

— Никогда! Франсуа Жоли всегда оказывал мне огромное уважение.

— Эти картины неприличны.

Она затихла: он их видел! Брэм смотрел на нее, жалея, что затронул эту тему. Она не должна была бы знать, как он злился, что его жена позировала для такого рода портретов.

— Нет ничего плохого в его картинах. Почему ты говоришь об этом так, словно там изображена моя голая задница?!

Он схватил ее за руку и резко притянул к себе.

— Ты почти сделала это. Ты так много рассказала ему о себе, больше, чем о тебе знают твои родственники.

Она попыталась высвободиться.

— Я это делала для своей семьи. Только так мы могли есть, нормально одеваться и иметь крышу над головой.

— И все оказалось бесполезным, правда, Маргарет?

— О чем ты говоришь? — с подозрением спросила она.

— Вчера ты собиралась выйти замуж за очень богатого человека, чтобы жить, не заботясь о деньгах. Но я расстроил твои планы, заставив тебя вернуться в мир, где деньги достаются тяжким трудом, и их Нельзя бросать на ветер.

Он задел ее больное место, она задрожала. Ужасная гримаса исказила ее лицо, намного более откровенная, чем он видел на полотнах Жоли. Она выглядела так, словно он ее только что ударил.

— Как же моя семья? — прошептала она. Она была такая тихая, бледная и жалкая. Брэм совсем не хотел причинять ей такую боль. Глубоко вздохнув, он отпустил ее руку.

— Скажи мне, где они… и я попытаюсь сделать так, чтобы они смогли жить некоторое время в Балтиморе. — Он мрачно смотрел на нее. — Только если для тебя это действительно так важно.