Имоджен Эдвардс-Джонс - Отель Вавилон

Замечаю мистера Мэйсона у дальней стены. Он трапезничает с двумя другими лысыми джентльменами в галстуках. Приближаясь, вижу на их столике красное «Палмер Шато Марго» 1989 года по четыреста пятьдесят фунтов за бутылку. По-видимому, что-то празднуют. Протягиваю записку, мистер Мэйсон театрально извлекает бумажник из кармана брюк. Стою, улыбаюсь и жду, прикидывая: здорово, если достанет коричневую купюру, хотя голубая тоже сойдет. Мэйсон же выуживает из глубин кармана и кладет мне на ладонь пятьдесят пенсов. Так и подмывает перевернуть руку, чтобы монета упала на пол. Но за душой ни гроша, а мелочь, скапливаясь, выливается в какую-никакую сумму.

Возвращаюсь к стойке, должен признать, совсем павший духом. Греет единственное: мысль о скором приезде техасца.

В данную минуту в вестибюле относительно спокойно. Лиз постукивает нейлоновыми ногтями по стойке и, причмокивая, сосет мятную конфету из вазы для посетителей. Перед ней паспорта парочки французов, которые только вселились. Подсчитав, сколько женщине лет, Лиз расплывается в улыбке.

— Можешь поверить, что ей сорок четыре? — Обсасывая конфету, она втягивает щеки.

— Знаешь, я ее не рассмотрел. Когда вернулся из ресторана, они уже шли к лифтам, — отвечаю я. Звуки, раздающиеся изо рта Лиз, действуют на нервы не меньше, чем стук ногтей.

Сумки французов все еще стоят перед стойкой на блестящей багажной тележке. Ни Джез, ни Дейв не горят желанием тащить их на четвертый этаж. Ведь если американцы славятся щедростью, то французы на чаевые довольно скупы.

Впрочем, «глубокие карманы, но короткие руки» не только у них. Еще у итальянцев и, безусловно, у испанцев и греков. Японцы прижимистостью не страдают, а русские тем более: внезапно получив доступ к большим деньгам, они как будто ничего не могут с собой поделать — так и сорят ими. Но особо дорогие гости в отеле, конечно, арабы — им рады больше, чем американцам. Для ребят из стран Персидского залива деньги и редкое виски — все равно что вода. Помню, в гостинице, где я работал прежде, одна девица получила билет первым классом до Индии и обратно за то, что была очень любезна с постояльцем из Саудовской Аравии. Консьерж немного разозлился: его наградили всего лишь наручными часами стоимостью чуть более пятисот фунтов. Такая вот встает проблема, когда в отеле появляется щедрый богатей: мы как один вдруг превращаемся в жадин. Сегодня все, кто планировал увильнуть от работы, прослышав про техасца, потихоньку подтягиваются.

Смотрю на часы и улыбаюсь. На кухне до сих пор кипят страсти: клиенты все еще заказывают основные блюда, однако приближается время, когда вновь заявит о себе талант главного кондитера.

У меня был друг, тоже кондитер. Странный они народ. И по-моему, почти всегда под кайфом. Во всяком случае, этим отличался мой приятель. Кондитеры работают в отдельном помещении. Там прохладно, потому что в тепле могут растаять продукты, и спокойно — труд на редкость кропотливый. Если шеф-повар — художник, то главный кондитер ни дать ни взять гравер. Он не шумит и не взрывается. Те, с которыми меня сводила судьба, — все как на подбор тихони, интроверты и педанты, могут часами вырезать в глазури розу. И умеют сотворить сахарную корзину или впрыснуть в пирожное крем через отверстия, о существовании которых ты и не догадаешься. Остальные работники кухни на кондитеров внимания не обращают, но отдают им должное во время пятичасового чая. К этому моменту результат их труда уже красуется на тележке для сладостей, а его название появляется в десертном меню. В ресторане, который придерживается давнишних традиций, типа нашего, это старомодный шоколадный пудинг; в «Гранд Маринере» — для более прогрессивных клиентов — предлагают фрукты и ягоды в сладком креме.

Больше не могу терпеть стучащие ногти Лиз, лучше сходить в служебку и проверить, не прислали ли важных сообщений по электронной почте. Эван вечно занят с факсами и телефонными звонками — заглядывать в ящик пять-шесть раз в день у него, видите ли, нет времени. Впрочем, я и сам не прочь это сделать. Заодно отдохну от стойки, хоть дышать спертым воздухом служебки порой просто невыносимо. Эван своим монотонным надоедливым голосом обсуждает по телефону чьи-то грядущие мини-каникулы. Киваю ему, он кивает в ответ. Вбиваю адрес сервера. Пришло пять писем. Первые два — просьбы забронировать номера, и я отправляю их в папки Эвана и Линнет; третье — ерунда из «Райанэйр»: снова предлагают нам бесплатные билеты. Четвертое сообщение от производителя вин — реклама какого-то нового южноафриканского сорта. А тема пятого выглядит несколько странно: «Помогите!»